— Мне это нравится. — Улыбаюсь.

— Что именно? Читать книги? Анализировать?

— Нравится наблюдать, как культура объединяет народы и стирает границы между странами. Книги — универсальный международный язык: мы читаем истории и понимаем друг друга. Даже нонфикшн разных стран говорит нам о том, что мы все еще просто люди — с обычными, людскими проблемами. Я хотела бы работать в книгоиздании и быть полезной: продвигать отечественных авторов, знакомить мир с их историями, открывать новые имена.

— Редактура или все же маркетинг? — Понимающе улыбается Макс.

— Отрасль развивается, и ей нужны универсальные специалисты.

— Так у тебя есть идеи, которые ты собираешься внедрить? — Он многозначительно двигает бровями.

Теперь улыбаюсь я.

— Немного зарубежного опыта и немного моих собственных идей с поправкой на национальные особенности.

— Стало быть, ты уже наметила компанию для будущей стажировки?

— Для этого мне и нужен курс Двинских. Говорят, он лично рекомендует лучших учеников в этот крупный холдинг.

У меня ноет в груди. Я впервые сказала кому-то вслух о своей мечте.

— У тебя масштабные планы, а я, если честно, еще не думал, чем точно займусь. Надеюсь определиться за ближайшие два года. Мои родители и так до сих пор пребывают в шоке от моего решения не изучать логистику. Если бы не сестра, которая пошла по их стопам, они оторвались бы на мне по полной.

— Значит, ты их разочаровал?

— Иногда мне кажется, разочаровывать их — мое призвание. — Смеется парень. — Знаешь, когда у твоей семьи есть бизнес, который они выстраивали годами, родителям хочется, чтобы дети продолжили дело. И хорошо, если бы стали развивать его, а не угробили. Я прекрасно понимаю мать и отца, но меня всегда больше интересовали искусство и спорт.

— Ты занимаешься спортом?

Мои щеки краснеют: и как я раньше не догадалась? Макс такой подтянутый, жилистый. Наверняка, легкоатлет.

— Керлинг. — Ошарашивает он. — Университетская сборная. Надеюсь, через год отобраться на олимпиаду с командой.

— Ого! — Удивляюсь я. — Это… интересный спорт. Почти как шахматы, только на льду.

— В шахматах везение не играет такой большой роли.

— Но тактика — да.

— При хорошей тактике лед позволяет тебе играть — это и есть везение. — Макс уставляется на меня в полутьме, и я перестаю улыбаться. — Мариана… — Говорит он, приближаясь.

— Да? — Замираю я.

— Тебе говорили, что ты чудесная?

— Я? — Неловко покашливаю и сглатываю. — Кх-кхм, нет.

— И у тебя красивые глаза.

— Это я знаю.

И тут Макс начинает неистово хохотать.

— Что?

Парень выпрямляется и касается моего локтя.

— Прости, не хотел тебя обидеть. Не сдержался.

— Сама виновата. — Хмурюсь я. — Просто… нужно было ответить «спасибо»? Да?

— Обычно так и делают, когда принимают комплименты.

— Ясно. В следующий раз сделаю именно так.

Мне не по себе. Парни прежде не ухаживали за мной, я их сторонилась — все свободное время посвящала уходу за мамой или учебе. И никто никогда не говорил мне наедине комплиментов. Откуда мне было знать, как правильно на них реагировать?

— Послушай. — Макс берет меня за руку. Его ладонь горячая и твердая, и по моей прохладной коже от этого прикосновения расползается тепло. — Я даже не знаю, что сказать тебе. Первый раз встречаю такую девушку.

— Какую?

Он подходит вплотную, и мне хочется отстраниться, но позади — стена.

— Умную, любознательную, настойчивую в своих целях, строящую планы. — Парень задумывается. — Серьезную.

— Да? — Спрашиваю я.

Глупее вопроса и не придумаешь.

Он кивает.

— И потрясающе красивую.

Теперь мне становится жарко.

— Ты тоже… ничего. — Брякаю я, не найдя ничего лучше, чем выдать эту идиотскую фразу.

Макс берет из моей руки стакан и ставит на столик. Теперь между нами нет препятствий.

— Ты мне очень нравишься, Мариана. — Говорит он, наклоняясь к моему лицу.

Его губы оказываются в паре сантиметров от моих. Парень словно ждет позволения, чтобы сократить это расстояние и поцеловать меня. На миг я представляю, что это действительно случится, а затем вдруг подаюсь в сторону:

— Мне нужно на воздух. Прости! — Бросив на него извиняющийся взгляд, толкаю дверь на веранду. — Я ненадолго!

Оказавшись по ту сторону двери, я сбегаю по ступеням с веранды и мчусь в сад. Сердце колотится, щеки горят. Я жадно глотаю ночную прохладу и удаляюсь все дальше в заросли акаций — туда, где меня никто не увидит, и где можно будет спокойно отдышаться.

Он что, собирался меня поцеловать? А разве не положено сначала предложить стать его девушкой? Боже, нет — я просто перечитала старомодных романов. Сейчас все гораздо проще. На самом деле, я просто волнуюсь из-за отсутствия опыта. Мне вот-вот исполнится восемнадцать, но я еще ни с кем не целовалась.

Игра в бутылочку в восьмом классе не считается — мы с одноклассником просто пару раз задели друг друга губами. Неуклюжий, детский поцелуй. А потом моя жизнь безвозвратно изменилась: заболела мама. И каждый мой день превратился в дежурство возле ее кровати.

Именно тогда я всерьез увлеклась литературой — мне казалось, что, чем больше книг я буду читать ей вслух, тем сильнее маме захочется задержаться в этом мире, и тем яростнее она будет бороться.

Но рак дерется не по правилам. Он всегда бьет там, где ты не выставил защиту. Знает все твои ходы наперед. Смеется над твоей беспомощностью.

Я останавливаюсь у раскидистого розового куста.

Запах буквально накидывает на меня невидимое лассо — не дает идти дальше, подтягивает к себе. Я беру нежный бутон пальцами, наклоняюсь и медленно вдыхаю его аромат. Он божественен. А затем негромко вскрикиваю потому, что острый шип вонзается мне в указательный палец.

— Ай!

У красивого цветка надежная защита — он ранит прежде, чем ты попытаешься его сломать.

Облизав ранку, я спешу по дорожке к дому. Нужно промыть ее и заклеить пластырем. А еще это больно — шип вошел ненадолго, но глубоко, и теперь кожу саднит.

Узкое платье мешает мне двигаться быстро, украшение на цепочке бьет в спину, да еще и каблуки — попробуй-ка пройти на них по каменной дорожке в полутьме. Задача не из легких! Особенно, когда путь освещает лишь натянутая по верхушкам деревьев гирлянда огоньков.

Я прохожу мимо прудика с экзотическими рыбками, сворачиваю к мостику, за которым большим пятном светлеет особняк Лернеров, а затем прохожу мимо беседки, увитой плющом.