проспекту в уголовный розыск. За Каменным мостом Яша, неожиданно остановившись перед окнами парикмахерской с восковыми красавицами и красавцами, сказал Юрию:

— Вот таких прилизанных личностей в ресторане «Пале-Рояль» хоть отбавляй... И все почти нэпачи.

— А ты, Яша, откуда знаешь? — жмурясь от яркого света, воскликнул удивленно Юрий. — Посещаешь, что ли, тот ресторан?

— Посещаю! — признался Яша и, подтянув свою портупею, зычно скомандовал: — Шагом марш! Сегодня я тебя приглашаю в «Пале-Рояль»...

— В «Пале-Рояль»?! Сегодня?!

Почти целую неделю Юрий с каким-то необъяснимым волнением ждал сегодняшнего дня. Ведь Тамара пригласила его на вечер в клуб Макаровской фабрики... И, замотав головой, Юрий тут же решительно заявил:

— Я ни в какой ресторан, Яша, не пойду. Тем более в «Пале-Рояль». И тебе не советую. Да ты ли это? Давно ли по всем статьям громил нэпачей?

— Верно, громил! — охотно согласился Яша. — И буду громить. Но, понимаешь, не в службу, а в дружбу прошу: посидим в ресторане. Обещаю: жалеть не будешь! Приходи только в пальто и в пиджаке. Ты даже не представляешь, кого там увидишь!

— Кого, Яша?

— Понимаешь, хочу нацелиться на одного подозрительного человека. Но надо, чтобы он нас не засек... Мы придем пораньше, устроимся в углу за буфетом, тот человек является обычно после семи...

— Но я приглашен на праздник Восьмого марта в клуб Макаровской фабрики, — убитым голосом сказал Юрий.

— Ну и празднуй, кто запрещает? Ведь празднование в клубе, понимаешь, в восемь часов... А тот человек к восьми из ресторана всегда сматывается... Я для тебя извозчика-лихача возьму и прямо в клуб к твоей Тамарочке доставлю.

Встретиться друзья условились около семи часов в маленьком скверике на плотине под старым тополем. Яша напомнил Юрию о штатской одежде и строго-настрого запретил говорить кому бы то ни было про их сегодняшнюю затею.

— Как все выясним, — пообещал он, — доложим товарищу Никифорову. — Пусть почувствует, что мы тоже кое-что можем. А то назначает, понимаешь, ограбленный вагон караулить...

...Погода к вечеру резко переменилась. Когда Юрий свернул с пустынной, напоминающей ночную деревню улицы к Главному проспекту, сильнее засвистел режущий глаза ветер, и повалил снег. Сквозь снежную метущую завесу с пожарной каланчи донеслось семь ударов колокола, и Юрий, подходя к скверу, ругал себя за то, что задержался дома на кухне, беседуя с Михалычем.

«Неужели из-за моего опоздания сорвется Яшин план? До скверика на плотине рукой подать!.. Вот уже и старый тополь виден, под ним мигнул огонек папиросы. Значит, Яша ждет».

Неожиданно звук выстрела прокатился над темнеющими верхушками деревьев...

XXX

— И больше ты действительно ничего не знаешь? — спросил Никифоров и забарабанил пальцами по столу.

Юрий печально покачал головой. Все, что было ему известно со слов Яши, он уже сообщил. Ходики, висевшие в кабинете начальника, отстукивали второй час ночи. Феликс, сидевший рядом с Юрием, со сдержанной горечью произнес:

— К несчастью, мертвые уносят тайны с собой. Постарайтесь, Юрий, припомнить все, связанное в последние недели с Яшей Териховым... Разговоры ваши. Имена, может быть, он какие-то поминал.

Но Юрий опять покачал головой.

— Думайте, старайтесь все припомнить! — настаивал Феликс. — И хочу на будущее дать совет: никогда не занимайтесь самостийным расследованием. Я понимаю, что инициатива тут исходила от Терихова... А он, оказывается, уже сам был на мушке и поплатился жизнью. Мы потеряли товарища и насторожили тех, кого ищем.

Феликс не стал рассказывать Юрию про бывавшего раньше в «Пале-Рояле» убитого кержака, хотя имя и фамилия его были теперь известны...

Один из сотрудников, Борис Котов, получив фотографию убитого, тотчас же отправился в старообрядческую часовню за Царским мостом. Там как раз шла служба. И хотя Борис был поражен древним чинным строем службы и до одури нанюхался ладана, поручение он выполнил. Некоторым из молящихся успел показать фотографию. Один старик опознал убитого.

Борис Котов дождался конца службы, и старик, пришедший, как выяснилось, из старообрядческого села, находившегося в семи верстах от города, на берегу озера, поведал ему про непутевого охотника Евгения Григорьевича Тихонова. По его словам, Тихонов смеялся над строгостями жизни блюстителей «истинной веры», не оказывал должного почета старцам из скита, не уважал ни креста, ни Евангелия, не клал уставных поклонов перед иконами. А с год назад и совсем исчез. После из города доносились слухи, что связался он с какими-то темными людьми и на озеро больше возвращаться не желает...

Показания старика подтвердили многие жители того села, куда Феликс вместе с Борисом Котовым выезжал вчера утром. Но что это были за «темные люди», с которыми водил дружбу Тихонов, никто сказать не мог...

— Еще этот проклятый снегопад, — сокрушался Никифоров. — Все следы уничтожил... А может, Терихова убили случайно? Просто за то, что он советский милиционер.

— Терихов был не в форменной шинели, — возразил Феликс.

— Да, да! — кивнул Никифоров. — Терихов ведь был в штатском. Кто-то за ним следил. И за кем, черт возьми, следил Терихов?

— Со слов Юрия, — заметил Феликс, — нам известно, что следы ведут в «Пале-Рояль». Опять «Пале-Рояль»! Кто-то там, конечно, знал... Владелец в истерику ударился: почему, дескать, при любом убийстве его ресторан трясут...

— Феликс Янович, — сказал Никифоров. — Какие у тебя будут предложения?

— Утром нужно еще раз побеседовать со служащими ресторана.

— Надеешься что-то новое выведать?

— Хочу повторно допросить... Мне кажется, что они не так храбрятся, как прежде. Юрий, я вам напоминаю: проанализируйте все недавние разговоры с Яшей, его поступки. Может быть, какая-нибудь случайная, малюсенькая деталь, фраза выплывет...

Хоронили Яшу через день. Одели в милицейскую форму, на грудь прикололи милицейский значок. Гроб поставили в зале губернского управления милиции. У гроба менялся почетный караул, плакала Яшина сестра, крошечные Яшины племянники все время с тоской и страхом смотрели на его застывшее лицо.

Юрий то поправлял венки, то алое сукно, закрывавшее гроб.

«Погиб Иван Яруш. Теперь Яша, — думал он, судорожно потирая рукою горло. — Как это нелепо!..»

Потом шестерка вороных лошадей повезла Яшу на утопающем в венках белом катафалке в последний путь. На Константиновском кладбище после речей милицейский взвод дал троекратный залп из винтовок, поднявший с деревьев птиц, и гроб медленно опустили в могилу. Было по-весеннему тепло и совсем безветренно.

Домой Юрий шел с Вадимом Почуткиным и Тамарой. Шли молча, говорить ни о