БЫКОВ (спокойно): Ну как так – к черту?

ЮРКОВСКИЙ: Не могу больше…

БЫКОВ: Пошли, пошли, Володя… Пустяки остались…

ЮРКОВСКИЙ: Нам не дойти… Ты сам еле стоишь…

БЫКОВ (хрипло смеется): Я?.. Хочешь, и тебя прихвачу? На другое плечо…

ЮРКОВСКИЙ (поднимаясь): Терпеть не могу хвастунов…

ЮРКОВСКИЙ шатается и чуть не падает. БЫКОВ поддерживает его под локоть.

БЫКОВ: Пошли, пошли… Музыку бы сейчас… Удивительно помогает на марше.

* * *

Внешняя опушка Каменного леса. Нагромождение плоских каменных глыб. Над скалистыми зубьями верхушек несутся багровые тучи, гудит далекая «Страна Мехти», тоскливо воет в скалах ветер.

В сугробах черной пыли, наметенных под скалами, лежат измученные космонавты. Вытянувшись, лежит на спине неподвижный ЕРМАКОВ. Спит, поджав колени к подбородку, БЫКОВ.

ЮРКОВСКИЙ не спит, лежит с открытыми глазами. Лицо его почернело, ко лбу прилипли пряди волос. Рот запекся, глаза страшно ввалились.

ЮРКОВСКИЙ (негромко): Алеша… (Ответа нет.) Алеша…

(Тишина.)

ЮРКОВСКИЙ, с трудом приподнявшись, всматривается в неподвижные фигуры товарищей и вдруг принимается торопливо снимать с себя оборудование – баллоны с кислородом, сифоны с соком, электробатареи рефрижератора. Он складывает все в кучу под камнем и сверху бережно кладет футляр с записями приборов.

Последний взгляд на товарищей, и ЮРКОВСКИЙ, неуклюже переваливаясь, уползает в черную мглу.

* * *

Рубка «Скифа». Спицын, грустный, похудевший, сидит у радиопередатчика.

СПИЦЫН (тоскливо): «Черепаха»… «Черепаха»… Я «Скиф»… «Черепаха»…

Ответа нет. СПИЦЫН медленно спускается в кают-компанию, подходит к буфету, машинальным движением открывает дверцу. В буфете шеренги консервных банок, фрукты, фляги с соками. СПИЦЫН вздыхает и закрывает дверцу.

* * *

Черный холм у опушки Каменного леса. ЮРКОВСКИЙ скатывается со склона и лежит на спине, задыхаясь, пытаясь скрюченными пальцами разорвать на груди прочную ткань скафандра. Он задыхается, в скафандре кончается кислород.

Мощная рука хватает его за шиворот и сажает.

Перед ЮРКОВСКИМ разъяренный БЫКОВ. Не говоря ни слова, быстрыми точными движениями БЫКОВ втискивает в заспинный ранец баллоны с кислородом, судорожно присоединяет отводные шланги и поворачивает клапаны. ЮРКОВСКИЙ делает глубокий вздох, второй, третий и закрывает глаза.

БЫКОВ (яростно): Дезертир!.. Если бы ты знал, как я тебя сейчас ненавижу!.. Пижон!

ЮРКОВСКИЙ (жалобно): Алеша…

БЫКОВ (не слушая): Венец великомученика приобрести хочешь? Жертву на алтарь отечества?

ЮРКОВСКИЙ: Алешенька… Я не могу…

БЫКОВ: Коробочку мне оставил, видите ли… Романтик задрипанный!

БЫКОВ одним движением вскидывает ЮРКОВСКОГО на плечо и уходит через холм…

…БЫКОВ усаживает ЮРКОВСКОГО рядом с неподвижным ЕРМАКОВЫМ.

БЫКОВ (сурово): Я хочу спать. Я очень устал. Дай слово, что ты не удерешь. Слышишь, ты?

ЮРКОВСКИЙ (тихо и покорно): Слышу. Даю. Спи. Ты мне только скажи – сколько еще осталось?

БЫКОВ не отвечает. ЮРКОВСКИЙ заглядывает ему в лицо и видит, что он уже спит.

ЮРКОВСКИЙ плачет.

* * *

Черная пустыня. Плоская, как стол, равнина, покрытая толстым слоем мельчайшей вулканической пыли. Ветер поднимает черные облака, на фоне красного неба движутся гибкие, как змеи, смерчи.

БЫКОВ по-прежнему тащит на себе неподвижное тело командира. ЮРКОВСКИЙ, все более отставая, плетется позади…

…Пустыня кажется бесконечной. БЫКОВ, проваливаясь по колено, тяжело дыша, несет ЕРМАКОВА и поддерживает под локоть окончательно ослабевшего ЮРКОВСКОГО…

…Гребень длинного пылевого наноса. По гребню, шатаясь, бредет БЫКОВ с ЕРМАКОВЫМ на спине. За ним, далеко отставая, ползет на четвереньках ЮРКОВСКИЙ. БЫКОВ опускает ЕРМАКОВА в пылевой сугроб, возвращается к ЮРКОВСКОМУ, подхватывает его под мышки и тащит за собой…

ЮРКОВСКИЙ (задыхаясь): Видишь, Алеша… Назад… К предкам… На четвереньках…

БЫКОВ (задыхаясь): Ничего… Главное – и на четвереньках остаться человеком…

* * *

Отроги ледяного плато. Под багровым небом – фиолетовый лед, причудливые торосы, скалы, выпирающие из-под ледяной корки.

Ползет БЫКОВ, волоча за собой неподвижного Ермакова.

Опустив ЕРМАКОВА на лед, возвращается к ЮРКОВСКОМУ. Перетаскивает его к ЕРМАКОВУ, укладывает, подхватывает ЕРМАКОВА и тащит дальше, вперед метров на десять. Возвращается к ЮРКОВСКОМУ, берет его, тащит к ЕРМАКОВУ, берется за ЕРМАКОВА, но обессиленный падает.

БЫКОВ: Володя… Володя…

ЮРКОВСКИЙ: Ты что… дружище…

БЫКОВ: Что-то я… устал вроде… Жаль, ракетницы… в «Черепахе»… Богдан бы… увидел…

* * *

Рубка «Скифа». Нагнувшись над микрофоном бортжурнала, СПИЦЫН в скафандре с откинутым шлемом говорит в микрофон.

СПИЦЫН (глухо): Я больше ждать не могу… Связи с «Черепахой» нет тридцать пять суток… Иду искать… Нарушаю приказ, но иду.

Богдан Богданович окидывает взглядом рубку и выходит… проходит по кают-компании… по коридору… выходит в кессон…

СПИЦЫН накрывает голову колпаком, застегивает ворот и берется за рукоятки затворов люка. Рука СПИЦЫНА рывком отодвигает затвор… Люк распахивается… Перед СПИЦЫНЫМ стоит БЫКОВ.

БЫКОВ шатается. Лицо его страшно – многодневная щетина, выпирающие скулы, запекшийся рот широко разинут.

БЫКОВ (едва слышным сиплым шепотом): Они живы, Богдан… Их надо внести…

* * *

Космос. Полыхая фотореактором, от Плутона уносится «Скиф».

Кают-компания. Весь экипаж снова в сборе. Все чистые, выбритые, но исхудавшие. ЕРМАКОВ, весь перебинтованный, лежит в кресле. СПИЦЫН поит его из соусника. ЮРКОВСКИЙ жадно ест телятину. БЫКОВ не отстает от него.

ЮРКОВСКИЙ: До чего вкусно… Неужели это я сам готовил?

БЫКОВ (деловито, протягивая к нему тарелку): Дай-ка добавки…

ЮРКОВСКИЙ (нравоучительно): Нарушение режима начинается с малого: у одних с пирожных, у других – с кусочка телятины…

СПИЦЫН (испуганно): Где пирожные? Какие пирожные? Анатолий Борисович, честное слово…

ЕРМАКОВ молча улыбается бледными губами.

ЕРМАКОВ: Разрешаю… Впереди – Земля…

* * *

Космос. В черном звездном небе – два огромных серпа – Земля и Луна. Аппарат отъезжает, и мы видим, что это изображение на экране электронного проектора в кают-компании.