Пистолеты с запасом пороха и пуль путешественники благоразумно держали при себе. Такая предосторожность была совсем нелишней. Немногословный секретарь графа Толстого, помогавший им в сборах, сообщил, что дорога до Вены не везде является безопасной.

– Ведь вы, сударь, через южные польские земли поедете да через горы, – сказал он Углову. – А там разбойники водятся. А еще могут крымчаки налететь. Они, бывает, и до самой Варшавы доходят.

– А разве польские войска не способны с разбойниками да татарами справиться? – удивился надворный советник.

– Способны, конечно, – с усмешкой проговорил собеседник Кирилла. – Только ведь лихие люди королевское войско ждать не будут. Налетели и скрылись. Плохо то, что в Польше уже несколько лет нет короля. Шляхта нового никак не изберет. Так что порядка там сейчас мало. Вы уж мне поверьте, я в тех краях часто бываю.

Путешественники, предупрежденные бывалым человеком, были настороже и, что называется, держали порох сухим. Однако в первые дни никакие разбойники им не угрожали, неприятности сулила только стужа. Но уже за Псковом, когда сани стали приближаться к польским владениям, мороз начал слабеть, выглянуло солнце. А когда через неделю путники подъезжали к Вильно, снег стал стремительно таять. Там друзьям пришлось пересаживаться из саней в кареты.

Хозяин постоялого двора, где они остановились, настоятельно советовал путешественникам обождать неделю, пока снег совсем не сойдет и дороги немного подсохнут.

– А то застрянете, панове, где-нибудь, вот вам крест! – предостерег он. – До самой Варшавы дороги весьма плохие. Только за ней и далее будет шоссе, усыпанное камнем и идущее в сторону Дрездена. Та дорога построена по приказу короля Августа. Ему надо было ездить в свои саксонские владения. Вот вы по ней и двинетесь – это одно удовольствие!

– Но если ехать через Дрезден, то получится крюк! – заявил Дружинин. – Так мы потеряем целую неделю!

– Во-первых, не неделю, а всего дней пять, – возразил хозяин постоялого двора. – А во-вторых, потеряете несколько дней, зато сбережете свое имущество и саму жизнь. Ведь прямая дорога, тянущаяся через Чехию, очень опасна!

Путешественники посовещались и решили послушать хозяина, несмотря на нетерпение, владевшее ими.

– Вообще нам теперь надо настроиться на другой темп расследования, – заявил Углов. – Раз не удалось найти убийц императора в Санкт-Петербурге, значит, следствие займет не месяц и даже не два, а возможно, полгода.

– Или целый год, – мрачно добавил Дружинин.

– Может, и год, – согласился руководитель группы. – А что делать? Мы знали, куда отправляемся. Дороги в эту эпоху были плохие. Если расследование перенеслось в Европу, надо быть готовыми к потере времени. И потом, мы едем в Вену, но это не значит, что именно там и найдем того человека, который нам нужен. Сен-Жермен – настоящий космополит. Он жил и в Париже, и в Лондоне, и в Гааге. Так что поездить нам, возможно, придется много.

Однако ожидание затягивалось, и сам Углов стал проявлять нетерпение. Наконец-то возчики, прибывшие с юга, принесли известие, что дороги, слава Богородице, подсохли и проехать вполне можно.

Путешествие возобновилось. В середине марта – в Европе действовал другой календарь, в восемнадцатом столетии опережавший российский на одиннадцать дней, – оперативники прибыли в Варшаву.

Углов долго смотрел на каменные дома в три-четыре этажа, тянущиеся за окнами кареты, костелы, булыжные мостовые, статуи на площадях, потом заметил:

– Да, паны свою Варшаву лучше содержат, чем наши предки – столицу Российской империи.

– Не забывай, что Варшава благоустраивается уже четыреста лет, а Петербург – только двадцать, – отвечал на это Дружинин. – Пройдет еще всего-то какой-нибудь век, и наш город на Неве приобретет такой вид, какой Варшаве и не снился.

Задерживаться в польской столице оперативники не стали, дали лошадям небольшой отдых и поехали дальше. Хозяин постоялого двора в Вильне не обманул. Дорога после Варшавы действительно очень даже напоминала шоссе. Движению ничто не мешало. Путешественники в два дня доехали до Бреслау, а спустя сутки уже были в Дрездене, столице Саксонии.

Они надеялись, что теперь уже совсем скоро увидят венские дворцы и театры. Но тут-то с ними и случилось одно из тех приключений, о которых их предупреждал бывалый человек, служивший в Преображенском приказе.

Из Дрездена друзья взяли курс на юг, на Прагу. Дорога становилась все лучше. Путешественники решили немного перевести дух, затем ехать хоть до глубокой ночи, но добраться до Праги. Так они и сделали, перекусили в придорожном трактире и были готовы двигаться дальше.

Ваня подошел к товарищам, только что севшим в карету, и тихо сказал:

– Что-то мне здесь не нравится. Слуга, который подавал нам пиво, смотрел на меня как-то странно. И потом я заметил, что он крутился возле наших карет.

– Наверное, собирался что-то стибрить, – заявил Дружинин. – Напрасные надежды! Ты же знаешь, что все ценное у нас хорошо спрятано.

– Нет, тут что-то иное, – проговорил Ваня. – Этот человек – не мелкий воришка. От него пахнет злом, кровью. Да и другие слуги в этом трактире не лучше.

– Ладно тебе, – стал успокаивать товарища Углов. – Это же все-таки Саксония, а не дикая окраина Польши. Правда, впереди у нас Рудные горы, или Судеты, а они в эту эпоху были довольно глухим местом. Нет, все равно поедем! Тем более что в этом трактире и ночевать негде, да и вообще тебе здесь не нравится.

– Да уж, совсем не по душе, – согласился Ваня.

– Будем настороже, – решил Углов. – Оружие надо держать наготове, посматривать по сторонам, не дремать и кучеров наших предупредить. Кстати, а насчет них твоя интуиция ничего не говорит?

– Нет, насчет кучеров ничего, – ответил Ваня. – Хотя дайте подумать. Пожалуй, про вашего моя интуиция говорит, что он не только молодой, но еще и излишне болтливый. Запросто мог кому-то проговориться, ляпнуть, что мы везем много багажа.

Оперативники расселись по каретам, возницы хлестнули лошадей. Вскоре путники проехали маленькую саксонскую деревушку, за которой начался лес. Стемнело, и оба кучера зажгли фонари, укрепленные на передках карет. Только этот слабый свет и озарял дорогу, обочины которой оставались погруженными во мрак.

Внезапно карета Углова и Дружинина, ехавшая впереди, остановилась. Поперек дороги лежало толстое дерево. Кучер, тот самый, излишне болтливый, слез с козел, дошагал до преграды, осмотрел ее. К нему подошел возница второй кареты, степенный крепкий мужик.

Они о чем-то посовещались, потом молодой вернулся к карете и сказал Углову, открывшему дверцу:

– Надо бы, ваше благородие, подсобить. Видишь, буря старый дуб уронила. Мы с Митяем не справимся.

– Подсобить? – переспросил Углов, вылезая из кареты.

Оба кармана дорожного сюртука у него оттопыривали пистолеты, лежавшие там.