Слева от командующего сидел одетый в белое с золотом толстый священник Золотого ордена, служившего той стороне сущности Одного Бога, которая была связана с богатством и алчностью. Магнус не узнал его, но ему не понравилось, что этот человек был увешан золотыми украшениями и драгоценными камнями, явно награбленными в сокровищнице Канарна. У священника не было ни доспехов, ни меча. Лицом он напоминал свинью, и Магнус решил, что этот человек – ничтожество по сравнению с рыцарями.

Рядом с Золотым священником стоял седой Красный рыцарь, человек преклонного возраста, но могучего телосложения. За спиной у него висел боевой топор, и Магнус узнал сэра Рашабальда, палача главнокомандующего, который обезглавливал пленных воинов раненов. Он приближался к пятому десятку, но по-прежнему участвовал в сражениях, и его алые доспехи были покрыты зазубринами и вмятинами.

У подножия платформы, в тени, стоял человек ро огромного роста, в черных латах – рыцарь-наемник сэр Халлам Певайн; Магнус хорошо его знал, но не ожидал здесь увидеть. Он не принадлежал к членам Красной церкви, не имел ни земель, ни семьи; его тяжелый двуручный меч служил тому, кто платил достаточно. Халлам Певайн выглядел потрепанным, черные волосы были в беспорядке, борода не подстрижена. Магнус не видел его уже три года, с тех пор как тот нанялся к одному жестокому раненскому военачальнику за много миль к северу отсюда. Певайн был склонен к неоправданной жестокости, подвержен вспышкам гнева, и Магнусу уже приходилось сражаться с ним. Меч, висевший на поясе наемника, нанес раненскому жрецу удар, шрам от которого остался у него на правом бедре, и Магнус знал, что на теле рыцаря осталось несколько отметин от Скельда.

Однако больше всего заинтересовали Магнуса две присутствовавшие в зале женщины. Одна из них – Бронвин, дочь герцога Эктора, к которой Магнус чувствовал большое расположение, – не была связана и скована кандалами, однако ее окружали четыре Красных рыцаря. Обычно девушка ходила в кожаных доспехах, но сейчас она была одета в простое темное шерстяное платье. Она была высокой и стройной, длинные каштановые волосы заплетены в косу. Магнус считал ее необыкновенной красавицей.

Вторая женщина являлась уроженкой Каресии, страны Джаа. Она стояла рядом с командующим и выделялась среди остальных присутствующих. Одежды ее были черными, и татуировка на лице в виде паутины встревожила Магнуса. Он слышал рассказы о Семи Сестрах и мог лишь надеяться, что эта женщина не одна из них. Ему было известно, что волшебницы из Каресии обладают способностью околдовывать мужчин, и он уже встречался с такими женщинами. Рованоко одарил его некоторой способностью сопротивляться колдовству, но все же он считал Семь Сестер опасными противницами.

Вереллиан велел Магнусу остановиться перед возвышением, и теперь его отделял от командующего ряд Красных рыцарей, опустившихся на одно колено перед троном.

– Милорд Вереллиан, вы можете быть свободны, – небрежно махнул рукой Риллион.

– Я хотел бы остаться, милорд. С отцом Магнусом плохо обращались в тюрьме, – громко произнес Вереллиан.

Золотой священник рассмеялся, и рыцари подхватили этот смех, выражая свое презрение к раненскому жрецу. Риллион даже не улыбнулся, он явно не разделял чувств Вереллиана.

– Сэр рыцарь, приказываю вам возвращаться во двор, к вашему отряду.

Вереллиан шагнул к Магнусу и прошептал:

– Приношу свои извинения, отец, мое слово здесь ничего не значит.

Он повернулся к трону, отдал честь, попятился, затем развернулся и военным шагом направился к выходу из зала.

Магнус остался один, безоружный, в цепях, окруженный врагами. Он вынужден был признаться себе: даже если бы ему удалось разорвать цепи, выйти отсюда живым оказалось бы очень трудно. Он внимательнее оглядел зал в надежде найти свой боевой молот Скельд, забытый в каком-нибудь темном углу. Магнус несколько раз сжал руки в кулаки; как не хватало ему сейчас чувства надежности, которое давала обмотанная кожей рукоять оружия. Однако Скельда нигде не было видно, и эти люди, поклонники Одного Бога, не могли знать о его важности. Магнус повернулся к возвышению, выпятил грудь, чтобы все собравшиеся видели: несмотря на то что его взяли в плен, отец Магнус Вилобородый по-прежнему остается гордым уроженцем земель раненов.

Командующий, рыцарь Риллион, заговорил первым:

– Мы убрали много трупов, смыли с улиц множество галлонов крови и посеяли семена порядка… однако на душе у меня по-прежнему неспокойно. – Он поднялся с кресла, сделал несколько шагов к Магнусу, однако не вышел из-за цепочки Красных рыцарей. – Ты чужестранец, родом из далекой страны, и вот ты здесь, строишь козни вместе с герцогом-изменником, чтобы отнять у короля принадлежащие ему земли. – Он вытащил из ножен меч. – Что бы сделал этот северянин, если бы мы поменялись местами? – Обернувшись, он обратился с этим вопросом к соотечественникам. – Он не стал бы брать нас в плен, сажать в тюрьму. Нет, нас убили бы, убили жестоко, как это принято у раненов. Мы, последователи Одного Бога, должны стараться быть лучше, чем эти низшие существа.

Несколько рыцарей, стоявших на коленях у подножия трона, постучали кулаками в железных рукавицах о нагрудники в знак поддержки и согласия со словами командира.

Затем заговорил Рашабальд, палач:

– Милорд, этот ранен убил много Красных рыцарей. Он слишком опасен, его нельзя отпускать на свободу. Мой топор и рука, что держит его, жаждут крови этого варвара.

Эти чувства разделял Золотой священник; хмыкнув про себя, он заговорил высоким голосом, похожим на женский:

– Вы, люди Красной церкви, цените силу и доблесть в бою, так давайте развлечемся, раз уж нам попался в руки этот язычник. Пусть сражается с дикими зверями; его предсмертные вопли будут музыкой для наших ушей.

Магнус яростно воззрился на жирного церковника, надеясь на то, что здесь присутствует достаточно людей чести и, если уж ему, Магнусу, суждено умереть, смерть эта будет быстрой.

Риллион повернулся к женщине из Каресии и обратился к ней:

– Благородная сестра, чьи советы до сих пор были мудры, скажи нам, что бы ты сделала с этим пленником.

Она заговорила с сильным каресианским акцентом, но слова ее звучали подобно соблазнительной любовной мелодии:

– Этот человек храбр и силен. – Она осмотрела Магнуса с ног до головы и остановила взгляд на его лице. – Он ненавидит вас, милорд, и с радостью убил бы всех, кто сейчас присутствует здесь. – Она на миг прикрыла глаза, сделала вдох и улыбнулась. – Он не боится никого и не боится смерти.

Как и опасался Магнус, эта женщина действительно оказалась одной из Семи Сестер, могущественной колдуньей, по слухам, жестокой и беспощадной. Он не знал, зачем такой женщине, как она, сопровождать армию Красной церкви, но решил, что это дурной знак.

Она уловила его мысли и снова улыбнулась:

– Я вижу, ты слышал о моем ордене. Я Амейра, Повелительница Пауков, – она смолкла на миг, и на лице ее появилось зловещее выражение, – и я знаю твоего брата.