– Не знаю, – резко перебила Деа.

Она встала, и у нее тут же закружилась голова. При мысли, что ей некуда идти, она снова села. Что с ней теперь будет?

– Подумай, Одеа, – подался вперед Бригс. – Ты хорошо помнишь?

Деа кивнула, думая о том, что ей семнадцать лет и родственников у нее нет. Неужели запихнут в социальный приют или отправят на усыновление? Но семнадцатилетних не усыновляют. Ей надо найти мать, прежде чем это сделает полиция. Обязательно надо.

– Вспомнила, – произнесла Деа. – Мама что-то говорила о Кливленде. – Деа облизала пересохшие губы. Лгать она не умела. – Вроде ей надо было что-то забрать до отъезда.

Сказанное показалось ей глупостью, но полицейские снова переглянулись.

– Из центра каждый час ходит автобус до Кливленда, – заметил Коннелли.

– Возьмем в разработку, – решил Бригс. – Может, водители вспомнят кого-нибудь, подходящего под описание. – Он повернулся к Деа: – Тебе сколько лет, Деа?

– Восемнадцать, – солгала она, зная, что полицейские слишком заняты, чтобы проверить это немедленно. Ей показалось, что Бригс вздохнул с облегчением.

– Я хочу, чтобы ты никуда не уезжала, Одеа, – сказал он и, опираясь на обе руки, встал с дивана. Он был высоким, примерно метр девяносто. Только это и было в нем общего с Коннором. – Если мама позвонит, спроси, где она, но не говори, что мы заходили.

– А если она вернется? – спросила Деа.

– Мы на это и рассчитываем, – Бригс улыбнулся, отчего его лицо стало проще и жестче. На секунду действительно стало можно поверить, что он разбил гитару о голову родного сына. – Напротив посадим человечка следить за домом.

Деа встала. Ей хотелось, чтобы они ушли.

– А как же я? Мне в библиотеку надо, в Марборо, в школе проект задали!

Снова ложь, но ей нужен предлог, чтобы выйти из дома, а полицейские наверняка заметят ее отлучку.

– Мы бы предпочли, чтобы ты сидела дома, – откровенно сказал Бригс.

– Но заставить меня вы не можете?

– Нет. – Он смерил Деа взглядом, прикидывая, глупая она или просто упрямая. – Не можем.

Говорить больше было не о чем. Бригс сообщил Деа, что они скоро позвонят (это прозвучало скорее угрожающе, чем обнадеживающе). Она проводила полицейских до дверей – Коннелли накинул капюшон от хлещущего дождя – и проследила, как они отъехали. У дома Коннора стоял сервисный фургон, и человек в желтом макинтоше что-то делал у телеграфного столба. Странное время для починки проводов – ливень такой, что того и гляди Индиану смоет.

Закрыв дверь, Деа прислонилась к ней, вновь поразившись, каким тихим и опустелым стал дом, точно покинутый корабль. Можно было расслышать каждую каплю дождя, падавшую на оконное стекло. В груди ныло от усилий не заплакать. Деа хотелось позвонить Голлум или просто проехать полторы сотни метров до ее дома.

Нет, надо оставаться спокойной и сосредоточиться.

Куда могла поехать Мириам? Неужели сказанное полицейскими – правда и мать могла ее бросить и удариться в бега?

Деа понимала, что отчасти уже приняла услышанное как истину: Мириам действительно крала удостоверения личности, занималась мелким мошенничеством и присваивала деньги, где только могла. Как ни странно, от этого сознания Деа стало легче. Ночные перелеты, заначки в укромных местах, вымышленные имена, фальшивые документы, привычка бросать работу, едва устроившись, – теперь все встало на свои места.

Вдруг Деа в голову пришла одна мысль, и она схватила ключи и, не заботясь накинуть куртку, выскочила под дождь. Ливень бушевал еще сильнее, чем ночью, небо было отвратительного зеленоватого цвета, отчего мир вокруг казался неестественным и неправильным. Добежав до машины, Деа промокла насквозь. Минуту она сидела, справляясь с дрожью, а потом негнущимися пальцами завела машину, включив обогрев на максимум.

Неужели за ней следят даже в такую погоду и увяжутся следом?

Оглядев двор и сад, она никого не увидела и, пригнувшись, сунула руку под пассажирское сиденье. Нащупав большую прореху в обивке, которую прорезала Мириам, она пропихнула кулак сквозь клочки набивки и нащупала толстый рождественский чулок, набитый купюрами. Как Деа и ожидала, деньги были на месте.

Она знала, что здесь больше двух тысяч, так говорила мать. Почему же Мириам сбежала без денег? Бессмыслица какая-то.

Деа включила заднюю передачу и осторожно выбралась на дорогу – вода из-под колес струями летела на траву. Якобы чинивший телефон человек копошился под дождем у основания столба, но выпрямился и проводил Деа взглядом. Почти сразу он полез в свой фургон и выехал за ней на шоссе.

Ну конечно, Бригс же обещал, что за домом будут присматривать! Одели полицейского телефонным мастером и науськали на нее. Наверное, в доме Коннора остался и другой соглядатай – докладывать начальству. Деа ощутила болезненный укол: значит, Коннор в курсе происходящего. Он знает, что ее мать воровка, что она исчезла, что Деа осталась одна.

На углу Мейн-стрит она машинально повернула влево. Сервисный фургон тоже свернул на Девятое шоссе. Всякий раз, оборачиваясь, Деа видела за собой фургон, который не подъезжал слишком близко, но и не отставал. У нее вспотели ладони. Она чувствовала себя преступницей, хотя не сделала ничего плохого.

Только на полпути в Марборо Деа спохватилась, что и в самом деле направляется в библиотеку. Ну а почему нет? Бригса она предупредила, а библиотека прекрасное место, чтобы посидеть и подумать. Кроме того, у библиотеки общая парковка с почтовым отделением, где у Мириам абонентский ящик, тоже набитый деньгами. У Деа был запасной ключ – слесарь в два счета скопировал, несмотря на надпись на оригинале «Не делать дубликатов», и пару раз, оказавшись на мели, Деа утаскивала двадцатидолларовую купюру из маминого ящика, логично предположив, что Мириам все равно не заметит.

Надо проверить, на месте ли деньги.

Тогда можно будет точно сказать, сбежала Мириам – или что-то еще.

Намного хуже.

У библиотеки образовалось настоящее озеро – за «фольксвагеном» разошлась рябь. Машин практически не было – умные люди сидели по домам. Деа выключила мотор и подождала. От дыхания запотело лобовое стекло. Сервисный фургон, который вовсе не был сервисным фургоном, не отстал: коп не стал заезжать на парковку и остановился у обочины на другой стороне улицы, будто так он менее заметен.

Деа выбралась из машины, пригнулась и побежала к дверям.

В библиотеке было тихо и неожиданно холодно. Пахло плесенью, как в склепе. Тяжелая дверь закрылась, и дождя не стало слышно. За столом библиотекаря женщина с крашеными рыжими волосами что-то делала на компьютере и едва взглянула на Деа. Парень в грязной камуфляжной куртке дремал за одним из читательских столов, положив голову на открытую книгу. Судя по одежде, бездомный. У Деа сжалось сердце: неужели она теперь тоже бездомная? Лучше быть бездомной, чем пойти в приемную семью.