Коннор тысячу раз просил провести его в город, показать дворец, где теперь жила Деа, ямы, где держат рабов (которые она твердо решила упразднить); зеркала, через которые она постоянно следила за ним («Только в туалет не заглядывай», – сразу поставил условие Коннор), монстров и невероятные гибриды животных, которые выбрались или были извлечены из людских снов. Деа всякий раз отвечала одно и то же: это так не делается. Вместе они могли быть только в снах Коннора. Деа уверяла, что это временно, но Коннор не представлял, каким образом это может измениться.

– Ну, не надо. – Новый поцелуй Деа оставил на его губах тягучий сладкий вкус. – Давай будем радоваться и гулять и не станем думать о плохом.

Они бродили по развалинам старого форта, который Коннор смутно помнил с детства. Они всей семьей приезжали сюда до того, как… Деа держала Коннора за руку, сжимая крепче, когда приходилось идти по неровной земле или перепрыгнуть через камень. В щелях фундамента росли цветы, мох каскадами свешивался с крепостного вала, глубоко ушедшего в землю. Вторгались в сон и случайные элементы: телефонные столбы, фонтанчик с водой, совсем как в коридоре школы, а вдалеке – карусель. Чикаго перестал сниться раз и навсегда после того, как Деа побывала в воспоминаниях.

– Как твой отец? – спросила Деа. Она избегала этой темы, предоставив Коннору говорить об этом по желанию, которого у него никогда не возникало. Это был ее способ намекнуть, что в реальном мире есть дела и люди, которых Коннор не может просто так бросить.

– Лучше. – Первое время после того, как Коннор сказал немыслимое: «Это сделал дядя Бригс», отец Коннора бродил по дому, как призрак, бледный и растерянный. Но спустя месяц он пришел в себя и словно исцелился от смертельной болезни, медленно пожиравшей его изнутри. – Сперва он не хотел заново открывать дело – не мог даже думать об этом, но его убедили мачеха и, конечно, Патински. Вскрылся полный джентльменский набор – круговая порука, сокрытие доказательств и много чего еще. На стреме у дверей стоял напарник дяди Бригса, а другие копы либо участвовали в преступном сговоре, либо закрывали глаза на происходящее. – Коннор покачал головой. От гнева и хорошо знакомого ощущения горя перехватило дыхание. – Кого реально жаль, так это Уилла. По-моему, он все знал с самого начала. Подозревал, но помалкивал. Знаешь, за что Бригс разбил гитару о его голову? Уилл слишком громко играл. И даже не повез его в больницу – мать отвезла, когда Уилла начало тошнить. Там сказали, сотрясение мозга.

Деа стиснула его руку так, что Коннор почувствовал мелкие косточки ее пальцев.

– Я слышала об этом, – сказала она.

Коннор отвел глаза и вгляделся в горизонт, где начала крутиться карусель. На мгновение ему показалось, что он различает на карусели маленького мальчишку – темноволосого, с большим смеющимся ртом. Таким стал бы Джейкоб, если бы его не убили. Но карусель все крутилась, и Коннор понял, что это игра света.

– В детстве я мечтал быть как дядя Бригс. – От гнева его голос стал высоким и напряженным. – Именно он дал мне подержать пистолет отца – чтобы я почувствовал себя настоящим копом.

Деа остановилась и прижала ладонь к груди Коннора, расставив пальцы, будто ловя биение сердца.

– Все наладится, – сказала она. – С тобой все будет хорошо.

Чувства нахлынули с такой силой, что Коннор едва удержал слезы.

– Я тоскую по тебе, Деа, – признался он.

– Тебе нет нужды по мне тосковать, – улыбнулась Деа. Какой красивой она становилась, когда улыбалась! Нет, она все время была красивой. – Я же здесь, рядом!

– Но… – Вокруг было удивительно светло и ярко. Такие яркие краски бывают только во сне, когда солнце светит сразу отовсюду. Коннор заморгал. – Это же не по-настоящему.

– Не ерунди, – подняв голову, Деа взглянула ему в лицо. В ее глазах Коннор увидел свое миниатюрное отражение. – Это абсолютно по-настоящему.

«Тогда обещай мне, – чуть не сказал он, – обещай, что я никогда не проснусь!»

Но он знал, что Деа не даст такого обещания, – это не в ее силах. Может, она права и это действительно не важно. Здесь они вместе и всегда будут вместе.

В его объятиях она реальна. Ее волосы пахнут сиренью.

И он поцеловал ее снова.