эмоциональных действий. Но знаки от многих операций остаются навсегда, мало того, они превращаются в самодостаточную ценность, в неподвижный и неизменный мнемонический символ. Попробуем в самом общем виде понять, какую смысловую нагрузку они несут, поддерживая прочность мировой конструкции.

Мы некоторое внимание уделили природному языку тела. Теперь можем убедиться, что в момент испытаний те органы, которые играют особую роль в процессе социального общения, подвергаются особо интенсивному воздействию.

Зубы, элементарно нужные нам для поглощения пищи, часто подвергаются портящим их процедурам. В разных традициях их выбивали, подпиливали, чернили, инкрустировали. И если демонстрация здоровых зубов – проявление агрессии, то какую цель преследовали эти процедуры?

Мимика рта, положение верхней и нижней губы тоже прямо связаны с угрозой. Перфорации, инкрустация, татуировки в этой области способны либо усилить, либо смягчить выражение свирепости.

Последствия процедур в нижней центральной части лба концентрируют внимание окружающих, призывают к серьезности.

В общем, нужно признать: создание неизгладимых знаков помогало регулировать отношения между людьми, облегчало процесс общения. В каких-то случаях эти освященные мифом символы помогали умерить агрессию, в других – наоборот демонстрировали силу. Скорее всего, последний мотив был более характерным для мужчин, с их обязательной системой распознавания «свой-чужой». Но, самое главное, ритуалы посвящения, во время которых наносились несмываемые метки, создавали четкую иерархию и сплачивали членов группы. Так, управляя своим телом, люди действительно управляли мирозданием – точнее, миром родовой общины.

Феномен человеческого тела и происхождение изобразительного искусства

Когда же возникло изобразительное искусство? Этот вопрос традиционно волнует умы многих специалистов и даже некоторых не столь просвещенных граждан. Конечно, мы не можем в рамках этой книги решить столь сложную проблему, поэтому затронем только те аспекты, которые могут нам помочь в исследовании татуировок и прочих неизгладимых знаков.

Долгое время считалось, и, в принципе, эти взгляды преобладают по сей день, что появление изобразительного искусства целиком относится к стадии формирования человека современного анатомического облика. В соответствии с этой точкой зрения, создатель изобразительного искусства – кроманьонец эпохи верхнего палеолита, появившийся в Европе около 40 тысяч лет назад.

Сейчас, однако, все очень сильно усложнилось. Во-первых, стало ясно, что современные с точки зрения анатомии люди в Африке жили порядка 300 тысяч лет назад. Оттуда они проникли на территорию Палестины, где населяли местные пещеры в промежутке 120–90 тысяч лет до н. э. Эти «протокроманьонцы» использовали так называемую мустьерскую, то есть неандертальскую, технологию изготовления каменных орудий. Но по своему внешнему облику они практически не отличались от более поздних представителей человека разумного, а значит, могли быть способны к действиям, выходящим за рамки утилитарных, бытовых потребностей, то есть потенциально могли творить.

Во-вторых, еще неизвестно, насколько «архаическая» внешность связана со способностью к сложному мировосприятию и с абстрактными понятиями. И если, по оценкам некоторых ученых, питекантроп или человек прямоходящий был способен к сложной коммуникации при помощи языка жестов, то что говорить о «классических» неандертальцах Европы, многие из которых имели шанс 40–28 тысяч лет назад встретиться с кроманьонскими пришельцами из тропической зоны.

Замечательный английский писатель Уильям Голдинг в своем романе о неандертальцах «Наследники» очень четко отразил научные воззрения пятидесятилетней давности об их духовном мире. Сознание неандертальского человека как будто подернуто дымкой или застлано туманом. Перед читателем возникает картина сильных, но простых чувств, эмоций, обрывки слов и образов. Но, судя по всему, реальность была значительно менее примитивной. «Туман» в сознании первобытного человека рассеялся значительно раньше. И, возможно, скоро появятся археологические подтверждения этого тезиса.

Может быть, до нас просто не дошли самые ранние произведения искусства?

Впрочем, некоторые следы неутилитарной деятельности эволюционных предшественников Homo sapiens давно известны специалистам. И, что в высшей степени примечательно, «антропоморфные» изображения могли существовать задолго до появления на Земле нашего вида. Так, возможно, около трех миллионов лет назад живший в Южной Африке австралопитек нашел яшмовую гальку с естественными выемками, напомнившими ему глаза, рот и нос, и отнес на свою стоянку показать забавный камешек сородичам. В 1925 г. при раскопках в Макапансгате археологи нашли эту гальку, но вплоть до недавней работы Р. Беднарика никто не предполагал рассматривать ее в качестве возможного доказательства символического мышления у австралопитеков (которые к тому же совсем необязательно были нашими предками).

Но это чересчур гипотетические реконструкции, которые разделяют далеко не все ученые. Есть другие, более достоверные данные. В 1981 г. при раскопках стоянки Берехат Рам на территории Израиля был найден предмет из окатанного вулканического туфа, похожий на заготовку для антропоморфной статуэтки. Там намечается голова, шея, плечи, руки и бюст, а геологический уровень, в котором найден этот предмет, соответствует периоду от 150 до 280 тысяч лет назад! [Шер, Вишняцкий, Бледнова, 2004] Но, как мы знаем, в это время в Африке уже существовал человек современного вида, поэтому не исключено, что «фигурка» из Берехат Рам – одно из свидетельств ранних попыток освоить территорию Палестины.

В этом смысле не менее любопытна «маска», сделанная руками классических неандертальцев! Ее нашли во Франции, в мустьерском слое пещеры Ла Рош Котар. Выглядит она, конечно, довольно примитивно, сразу и не понятно, что это такое: круглый кусок кремня с двумя естественными углублениями в центре, соединенными естественным отверстием. Но в отверстие кто-то из неандертальцев вставил костяную щепку, и получилось лицо с глазами и носом [Шер, Вишняцкий, Бледнова, 2004, с. 68]. Получается, что проблема собственной телесности волновала не только анатомически современного сапиенса.

Чтобы оценить способность первобытного человека создавать произведения искусства, некоторые специалисты предлагают различать такие категории, как «символ», «визуальное мышление» или «интуитивное мышление». Естественно, в этой области науки разворачиваются бурные дебаты. Если говорить об изобразительной деятельности, символ представляет собой более глубокое абстрактное понятие и, соответственно, результат более сложных умственных процессов по сравнению с реалистическим «копированием». Часть ученых предполагает, что, хотя неандертальцы добились большого успеха в интеллектуальной деятельности, они мыслили еще в большей степени интуитивно. Другие считают, что даже наскальное искусство кроманьонцев, демонстрирующее поразительно точное воспроизведение натуры, не свидетельствует о наличии символического мышления. Не исключается, что анатомически современные люди верхнего палеолита, украшая своими рисунками стены пещер, делали это, скорее полагаясь на интуицию. Вместе с тем не отвергается и способность человека умелого, прямоходящего и «разумно-неандертальского» мыслить символически. Что же до изобразительной деятельности кроманьонцев, она рассматривается как «визуальное мышление», часть «интуитивного». И, наконец, третий взгляд – живопись эпохи верхнего палеолита реалистична по форме, но глубоко символична по содержанию.

Рассмотрим подробнее некоторые аргументы участников дискуссии. Так, несколько лет назад антрополог Йан Тэттерсолл выдвинул предположение, что еще 70 тысяч лет назад неандертальцы,