в рот, как она тут же умолкла, принявшись нещадно истреблять свой завтрак. Глядя на этот зверский аппетит, прям перемалывающий всё и вся комбайн, отодвинул ей свою порцию, а сам, насытив себя кружечкой отвара с мёдом, не дожидаясь Эсфеи, вышел на улицу.

Оставлять трупы на морозе, чтоб те по весне мне своим гниющим амбре всю округу завоняли — глупо. Собирая отряд лесорубов, прошу мужиков развести в лесу костёр, и, пока идет повал, сжечь тела. Снега навалило прям дохренища, копать могилы глубоко, сплавлять по речушке вниз — равносильно опять устроить запруду и отравить русло грязной гоблинской кровью. Потому, «все очищающее пламя» единственный, как мне видится, вариант.

Так… с телами как быть решил, что делать с Эсфеей, как ей помочь? Глядя на своих дворников и парочку златорей, что пыхтя, копьями отбивали заледеневшую грязь от наших сточных выложенных деревом канав, тут же приметил и первую возможность проявить себя для Эсфеи. Стоки забиты, в них трава, песок, камни, коровье дерьмо, перемешенное с первым, вторым и третьим, и, если не очистить их, в момент потепления мы вновь начнём тонуть в мусоре и говне. Потому мои усердные златари, в свободное от передвижения фекальных масс время, так усердно долбили копьями лёд.

Обращаясь с этой проблемой к «Самой Эсфее», я думал, что получу «божественный отпор» и что-то типа «За кого ты меня принимаешь, смертный?» Всё же, от части богине воды придётся управлять не водой, а… дерьмом, перемешанным с водой. Но Эсфея оказалась куда более послушной. Словно ничего не весящий призрак, бесшумно ступая по льду и снегу, она зачем-то подкралась к заёбаным работникам со спины, а после, напугав их до жути, предложила свою помощь. Кроль и му всячески отпирались, испуганно вертя головами и ища спасения пятились. Слухи о силе Эсфеи уже давно разлетелись по деревни, и сегодняшнее известие о кровавой расправе над гоблинами только усилило их страх.

Глядя на то, как те, упав на колени, не слушая Эсфею, взмолили её о пощаде, решаю вмешаться.

— Привет парни, чего случилось? — Словно мимо проходя, сказал я, и бедолаги, перебирая коленями, поползли к моим ногам.

— Лжебог… лжебог души наши хочет! — заикаясь, чуть ли не крича, отвечает кролли.

— И сердце! — Простонал испуганный, молодой, жилистый и непривычно мелкий му.

— Да нет же, всё не так! — Топнув ногой, от чего из земли на добрый метр вырвался корень какого-то растения, рыкнула женщина. — Я сказала, «давайте я помогу вам с работой, а вы, в ответ, от души и всего сердца, искренне, помолитесь за моё здоровье!» После слов этих, вновь поднялся вой, парни не поняли богиню, богиня не поняла чего боятся парни.

Ох блять, кажется, всё будет куда сложнее. Я совсем забыл насколько тупыми бывают местные.

Потратив с десяток минут на объяснение происходящего, по факту в конечном итоге, дабы склонить на сторону Эсфеи первых «молящихся», сделал мужикам предложение, от которого они не смогли отказаться.

За полчаса Эсфея, при помощи своей силы, растопив лёд и взяв под контроль воду, сделала всё то, на что работяги планировали потратить добрые три, а то и четыре дня. Ребятки были очень удивлены, но от этого страх их и нежелание прощаться с «душой и сердцем» никуда не исчезли. Потому, пришлось мне вновь вступаться за Эсфею, выдумывать для неё байку, мол, она никакая не «лже», а вполне себе «самопровозглашённая богиня». Мол, такая же как и я из рода «Человече», и отличаемся мы с ней лишь своими способностями, силой, которую можем использовать, и тем местом откуда её(силу) черпаем.

Едва парни это услышали, вмиг в лице изменились. Морды их грубые покрылись румянцем, по новому оценив тело Эсфеи, её статус, те, облизнувшись, став послушными и робкими, тут же принялись соглашаться с каждой её прихотью. Мда… Все в деревни знали, насколько «Грозный и умелый» в постели Матвеем Чудотворец, и теперь кто-то, рискуя жизнью, может попытаться выяснить, на что способна в спальных делах Богиня. На всякий пожарный я предупредил строптивых самцов и напомнил «роковой женщине», что б без глупостей.

Парни огорчились, а вот Эсфея, которую наконец-то не ненавидели, а прям таки жаждали и пожирали мужские глаза, прям расцвела. По тому, как крольчонок и бычок, держа в руках переданную им Деревянную Каплю(Символ Пантеона Эсфеи), брели за Эсфеей и неотрывно пялились на её виляющий зад, я понял, начало новой религии в мире Кровавой Кузни положено, а дальше пусть всё делает сама. Ещё не хватало, чтоб она своей сочной жопкой всё наше мужское население соблазнила, бед потом не оберешься.

С прибытием новых ресурсов для пристройки к теплице ко мне подходит Хохо. В новой, сшитой из множества частей куртке, с меховой подкладкой на капюшоне и рукавах. Выглядела куртка почти как шуба, имела нашитое удлинение прикрывавшее спину и даже попу. Выглядела она в ней забавно, но, это не меняло факта качества проделанной работы. Ни у кого в деревне я подобного не видел. Интересно, откуда такой подарок? В нагрудном кармане у крольчихи сидит довольная, явно только закончившая завтракать Семечко.

— Привет, друг староста, много чего случилось, пока я спала… — С улыбкой от уха до уха проговорила фея, и что её так забавляло… — Говорят ты заставил Лжебогиню выгребные ямы чистить и дерьмо из деревни выносить, силён, силён!

Ха, так вот оно что. Поприветствовав в ответ, предложил девчатам не мерзнуть и посетить мою гордость, мою теплицу, где… Ох блять, нижняя полка…

— МАТЬ ГОРА СВЯТАЯ, МОРКОВЬ ВЕЛИКАЯ!

Внезапный писк Хохо до усрачки перепугал пулей вылетевшую из дверей Фею. Сука… я ведь хотел сделать секретную секцию, со стеклянным потолком и в ней спрятать морковь. Вчера перед сном перенёс её тайком, поставил на нижнюю полку и как мог прикрыл другими растениями. Как она её так быстро заметила⁈

Местные, бродившие по округе, стали озираться. Вбежав в теплицу, успокаиваю Хохо, глядя в расширенные словно у наркомана зрачки, пытаюсь привести в чувство, но она не поддаётся. Прося то кусочек, то всю целиком, начинает напирать на меня и тут, чувствуя неладное, не выдерживает Семечко, отвешивая Хохо почти беззвучную, но, по виду крольчихи, чувствительную пощёчину с искорками.

— Запретный плод… Почему он на видном месте? — Шлёпнувшись на пол, проговорила Хохо.

Да в смысле на