И потом, он обещал дать ей время. Время, чтобы привыкнуть к новой жизни. Время, чтобы они могли лучше узнать друг друга, найти общие интересы и даже подружиться, если им повезет.

Боже правый! Теперь, когда к нему стала возвращаться способность связно мыслить, он вспомнил, что дверь ее спальни даже не закрыта. А это означало, что сюда мог зайти кто угодно: ее горничная или даже Мэллори! Эта мысль обрушилась на него, словно бочка холодной воды, и страсть угасла так же стремительно, как вспыхнула.

Прервав их поцелуй, он взял ее за руки и разомкнул их кольцо. Она покачнулась и открыла глаза. В них ясно читалось полное непонимание.

— Эдвард? — прошептала она. — В чем дело? Что не так?

— Все так, — ответил он ей, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. — Просто нам пора остановиться.

— А! Понимаю.

Но он прекрасно видел, что на самом деле она ничего не понимает, что она была слишком поглощена их поцелуями, чтобы осознать, что именно происходит и к чему это может привести.

Это опять напомнило ему о ее неискушенности, став новым подтверждением того, что он был прав, заставив себя остановиться, пусть его тело продолжало бурно протестовать против этого.

— Мне лучше уйти, — сказал он. — Боюсь, что Хьюз уже протоптал дорожку в ковре у меня в кабинете, гадая, куда я скрылся.

— «…конечно». — Она на секунду сжала его руки, чтобы обрести равновесие, а потом выпрямилась и сделала шаг назад. — Не буду вас задерживать. Я уверена, что и так отняла у вас сегодня больше времени, чем вы собирались мне уделить.

— Нисколько. Наша встреча была очень интересной. Спасибо вам за… — Он замолчал, пытаясь найти подходящие слова, но почувствовал, что не справляется с этой задачей. — Э… спасибо вам за ваше «спасибо». Оно мне весьма понравилось.

Ее щеки заалели, словно ранняя заря.

— А вам спасибо за мой новый гардероб, ваша… Эдвард. Это очень щедрый дар.

Ее слова должны были бы обрадовать его, однако он почему-то почувствовал, что тон их разговора ему не нравится. Внезапно стало казаться, будто они обсуждают какую-то сделку, а не подарок жениха свой невесте. Казалось, будто она поцеловала его не ради того, чтобы получить удовольствие, а в качестве платы. И, если принять во внимание все, что произошло между ними, возможно, именно так и было. Их помолвка основана на обязательствах и чувстве долга. А что, если ее страсть тоже основана на обязательствах, а не на подлинном желании?

Он нахмурился: эта мысль совершенно ему не понравилась.

— Теперь я вас оставлю, чтобы вы могли вызвать горничную.

Секунду она колебалась, словно собираясь сказать что-то еще, но потом молча наклонила голову.

Поклонившись ей, он повернулся и вышел из ее спальни.

Клер дождалась, чтобы шаги Эдварда в коридоре удалились и затихли, и только потом подошла к двери и закрыла ее.

Закрыв глаза, она привалилась к толстой полированной поверхности двери и попыталась понять, когда именно все пошло кувырком. Ее план не только дал осечку, но и она снова дала себя заманить в волнующие объятия Эдварда.

Она задрожала, вспомнив их жаркие поцелуи. Ее губы до сих пор горели.

Прижав руку к отчаянно бьющемуся сердцу, она выпрямилась и вернулась к кровати. Отыскав на нем место, свободное от нарядов, она со вздохом устроилась на нем.

Каким бы чудесным ни было прикосновение Эдварда, она совершила страшную ошибку, поддавшись желанию его поцеловать. Ему достаточно было поманить ее пальцем, и она растаяла, словно мороженое в теплой комнате. Она прижималась к нему, беззастенчиво добиваясь его внимания! Она вела себя так жалко, что ей самой было стыдно собственной слабости и податливости.

Неужели ей так отчаянно требуется внимание, что она готова забыть о своем решении и подбирать жалкие крохи? Неужели она настолько глупа, что может превратиться в ту юную дурочку, которая когда-то ловила каждое его слово и боготворила даже землю у него под ногами?

Конечно, она не льстила себя мыслью о том, что только что произошедшее между нею и Эдвардом имеет хоть какое-то отношение к приязни. Ведь он добивался ее поцелуев просто ради того, чтобы поддразнить и помучить ее. А уж зачем ему понадобилось продлить эти объятия — вообще непонятно.

Из любопытства?

Просто из вредности?

Из-за похоти?

Пусть ей приятно считать, что она ему желанна, однако скорее всего его влечение к ней было не более сильным, нежели то, какое ему внушила бы любая достаточно привлекательная женщина. Она оказалась рядом, а он был настроен игриво.

Ну а она не желает, чтобы с нею опять играли! Это, слишком для нее рискованно: ведь все чувства, которые она испытывает в его объятиях, заставляют ее мечтать о большем!

А что до ее конечной цели? Ей просто придется сделать новую попытку. У нее нет иного выхода, ведь она не желает снова превращаться в ту жалкую девчонку.

Перевернувшись на бок, она прижалась щекой к атласному покрывалу, рассеянно скользя взглядом по лентам, кружевам и шелку нарядов, разложенных рядом.

На следующее утро Клер вышла к семейному завтраку в одном из своих новых платьев; бледно-персиковый шелке рукавами до локтя и несколькими рядами оборок, отделанных бронзовой атласной лентой.

На секунду она замерла на месте, не отводя взгляда от единственного человека, оказавшегося в комнате. Она рассчитывала застать здесь Мэллори и близнецов, но за столом сидел только Эдвард. У его локтя лежала сложенная газета, ожидавшая его внимания.

Она чуть было не сбежала, но заставила себя остаться, понимая, что отступать поздно. Даже если Эдвард еще не успел ее заметить, ее поспешное движение наверняка привлечет к себе его внимание. Тихо вздохнув, она расправила плечи и прошла в комнату.

Она постаралась успокоиться, сказав себе, что, возможно, остальные просто проспали и скоро присоединятся к ней с Эдвардом за завтраком. А до того момента ей придется оставаться с ним.

При этой мысли ее плечи невольно чуть поникли.

Он поднял взгляд и, бегло ей улыбнувшись, раскрыл газету.

— Доброе утро, Клер.

— Доброе утро, — ответила она, не останавливаясь на пути к буфету.

В комнате воцарилась тишина. Она взяла тарелку и положила себе завтрак. Когда она села за стол справа от Эдварда, один из лакеев тут же подошел налить ей чаю. Долив в чашку герцога кофе, он бесшумно отошел.

— Как вы провели ночь? — спросил Эдвард. — Спали хорошо?

«Нет», — мысленно ответила она, вспомнив, как металась и ворочалась в постели. Мысли об Эдварде преследовали ее и во сне, и наяву.

— Великолепно! — сообщила она ему с напускной жизнерадостностью. — А вы?