Гроздь лиц растекается в стонущую полужидкую массу, на поверхности которой постепенно проступает лицо маленькой девочки с двумя косичками.

– Это я, это я! Айрис Вигор – это я!

Прерывающийся, синтезированный голос с металлическим тембром старается имитировать веселые детские интонации.

– Пап, смотри, как я высоко забралась…

– Ладно, ладно, – прерывает встревоженная Лили. – Не утруждайся: твой отец тебя никогда не услышит. Никто из живых не может тебя слышать, только я.

– Помогите, мадам, я совсем одна!

– Ты меня не интересуешь. Слушай внимательно. Я посылаю тебе частоту, на которую ты настроишься и тогда услышишь человека, с которым сможешь поговорить. Расскажи ему о себе, облегчи душу, опиши свои страдания. Ему это пойдет на пользу, и тебе станет гораздо легче. Сосредоточься: посылаю частоту.

Рябь на экране вдруг становится неподвижной, будто замороженной. Тишина сопровождается падением напряжения в сети, из-за которого в комнате на мгновение тускнеет свет.

– Спасибо, мадам! – сильно и ясно звучит с застывшего экрана голос умершей девочки.

– Мадемуазель, – поправляет Лили Ноктис, томно потягиваясь.

– А мы, а мы? – молит нестройный хор детских голосов.

– А вы заткнитесь! – отрезает Лили и выключает экран.

После нескольких секунд молчания она поднимает голову к потолку и спрашивает:

– Ты по-прежнему в порядке, Томас? Да, вот что тебя ждет, когда ты умрешь. Малоприятный загробный мир для тех, кому еще не исполнилось тринадцать, правда?.. Из моих слов ты делаешь вывод, что тебе осталось жить меньше трех месяцев, и, возможно, ты прав. Удивляюсь, что такой шок не вырвал тебя из сна. Ты смелый, Томас Дримм. Или тебе всё это нравится. Ты такой хороший мальчик, а тебя тянут за собой силы Зла, и ты спрашиваешь почему? Скоро поймешь. Не терпится, чтобы ты пришел ко мне собственной персоной померяться силами, молодой человек…

Со вздохом удовлетворения она потягивается, раскинув руки на всю ширину дивана. Затем снова берется за шпильку и открывает клавиатуру в часах.

– До скорой встречи, Томас Дримм.

И она трижды нажимает на клавишу с цифрой «6».

– Томас, проснись!

Я приоткрываю один глаз. Медведь трясет меня за плечо. Что это было – сон или уже явь? С каждым разом наваждение набирает силу и становится всё более похожим на реальность.

– Умоляю, просыпайся!

Я приподнимаю голову. В комнате еще темно.

– Который час?

– Без двадцати восемь. Вставай!

– Что-то случилось? Я спал всего двадцать минут!

– Не оставляй меня одного, прошу тебя, мне страшно!

Я вздыхаю. В голове туман, обрывки кошмаров.

– Ну что еще?

– Прижми меня к себе, пожалуйста…

Я растерянно прижимаю его к груди. С чего он вдруг решил поменяться ролями? Это плюшевый медведь должен утешать хозяина, а не наоборот!

– Что случилось, Лео?

Я впервые обращаюсь к нему по имени, и, как ни странно, это трогает меня самого. Может, потому что я никогда никого не утешал. Вообще-то я и не был никому нужен. Ну разве только отцу, но тот слишком умен, чтобы я мог его утешить.

– Дети, Томас!

– Какие дети?

Слова, которые произносит его старческий голос, тонут в моей пижаме:

– Толпы детей… Будто гигантская волна обрушилась на меня, пока ты спал… Настроившись на мою частоту, они внедрились в меня, пьют мою энергию и зовут на помощь… Все они младше тринадцати лет, и, когда умерли, у них еще не было чипов. Это неприкаянные души, детские заблудшие души, которые предоставлены сами себе и не могут покинуть Землю. Их предки из загробного мира не могут им помочь из-за Аннигиляционного экрана… А живые родственники не могут почувствовать их присутствие, потому что чипы содержат пиктоний, отталкивающий фотоны – частицы, позволяющие мертвым выразить себя. Помнишь, я объяснял?

– Нет.

– Ну сделай усилие! – раздражается он, упираясь лапами мне в ребра. – Как я установил с тобой связь? Подстроив свою частоту под электромагнитные импульсы твоего мозга. Понимаешь? Чтобы мы были на одной волне. Это обычный электромагнитный эффект – притяжение противоположностей! Большее притягивает меньшее, твое чувство вины вызывает мое сочувствие, твое невежество нуждается в моих знаниях, твоя уязвимость порождает желание тебя защитить… И этот механизм действует между нами, как он действовал раньше тысячелетиями, потому что у тебя нет чипа, а мой чип не попал в преобразователь энергии.

– Подождите… Вы хотите сказать, что если я сегодня умру, то не смогу разговаривать с отцом из-за его чипа?

– Вот именно.

– Но моя бабушка, которая в прошлом году разбилась на мотоцикле… Ее чип дает электричество в отделе замороженных продуктов… Она могла бы помочь моей душе…

– Более или менее. Чип, прошедший через преобразователь энергии, не дает душе проявлять себя личностно. Она уже не способна породить мысль, только энергию. Тем не менее твоя душа может остаться заблокированной в отделе замороженных продуктов, потому что ее будут притягивать электромагнитные колебания бабушкиного чипа. Семья остается семьей, даже в таких условиях.

– Ужасно!

– Это ад, Томас. Детский ад. То, что церковь раньше называла лимбом… [5] Все эти маленькие беспомощные призраки бессмысленно застряли около холодильников, радиаторов, телевизоров и люстр, в которых установлены чипы их умерших родственников, не способные вступить в контакт. Слабая детская энергия создает помехи в работе электрических аппаратов – это всё, на что она способна. Дети так хотели бы освободить своих родных – пленников механизмов… Но это невозможно. Вызывать аварии – вот единственный способ, которым мертвые дети могут дать знать о себе…

– И это всё из-за вас? Из-за Аннигиляционного экрана, который мешает им перейти в загробный мир?

– Вот именно, поэтому ты должен помочь его уничтожить.

Я смотрю на медведя, и вдруг у меня возникает сомнение:

– А может, вы сами придумали эту сказку про детей, чтобы заставить меня вам помогать?

– Нет, клянусь тебе! Ты же чувствуешь, как я волнуюсь! Видишь, какой неожиданностью это оказалось для меня самого!

– А почему я не слышу этих умерших детей?

– Поскольку ты жив, с тобой может наладить связь только тот, кто для тебя важен. Кто-то, кого ты знал, кого ты любишь или ненавидишь… Или в смерти которого виноват, как в моем случае. Со мной всё иначе: как только дети обнаружили мое присутствие на их частоте, они набросились на меня, как стая акул. Я первый взрослый призрак, который их чувствует! И все они умоляют о помощи, просят передать весточку или отомстить… Это невозможно выдержать, Томас!