Люди почти разошлись. Только двое не желали уходить: молча стояли и смотрели на неё. Эмигделла игнорировала их, склонившись к Клипингу, осматривая раны. Появилась конная милиция. И только тогда упрямцы опрометью кинулись наутёк по аллее.

Дверь дома номер семь приоткрылась. Худая немолодая женщина показавшаяся такой же неухоженной, как и доски её хибары, выглянула на улицу. Крысиное лицо настороженно напряглось, когда она заметила Эмигделлу. Маленькие истощённые крохи, похожие скорее на тени, чем на детей, высыпали за ней и схватились за юбку, похныкивая. Мать пыталась завести их в дом, прикрывая осунувшиеся личики бордовой воспалённой рукой. Нерасторопность полиции разозлила её, она принялась восклицать, что нельзя оставлять дом без присмотра. Ведь эти ублюдки угрожали устроить поджог, нужен глаз да глаз!

Полицейские спешились, успокоили лошадей.

Эмигделла подошла к женщине и доброжелательно сказала:

— Понимаю, вы расстроены. Чёрт-те что творится! Вы — миссис Денеке? Можно войти? Обстановка для меня не имеет значения. Хочу помочь вашей дочери и мистеру Шокару.

Та казалась одновременно подозрительной и дерзкой.

— Ничего себе денёк выдался! Сама-то — переодетая смерть! И не нужно входить в мой дом. Да и Имрана уже забрали отсюда.

— А куда?

— Мне-то откуда знать? Двое чёрных чурок увели его. Он не хотел идти с ними. Это всё, что я знаю. Убирайтесь! И пусть копы проваливают вместе с вами. Только всё портите!

Измождённая женщина шагнула под кров и захлопнула дверь перед носом Эмигделлы.

— Она не со зла, душечка, — сказал один из полицейских извиняющимся голосом.

— Разве так? Я поняла её иначе.

Фургончик скорой помощи тарахтел на аллее. Клипинга, всё ещё лежавшего без сознания, осторожно погрузили внутрь. Машина на большой скорости отправилась в больницу.

Эми вернулась обратно пешком, сопровождаемая полицейскими на лошадях, которые держались на почтительном расстоянии.

* * *

«БЕЗУМЦЫ»: Перенаселённость.

Перенаселённость провоцирует похоть. Никакого прогресса в искоренении всеобщих пороков, только размножение! Ежегодно рождается двадцать один миллион китайских младенцев. Последствия религии и идеологии. Нациям нужны солдаты и рабочая сила, поскольку андроиды доказали свою неэффективность.

Некоторые религии запрещают использование противозачаточных средств. Религия способна деформировать человеческое общество и людское сознание.

В это время перепуганного Имрана Шокара затащили то ли на старый склад, то ли в гараж. Ничем не примечательное помещение: стены из кирпича, потрескавшегося от времени. В одном из углов виднелся засохший двухметровый плющ, которому так и не удалось выжить в тесноте. Пыльно и грязно. Всюду рассыпана зола. И только два чёрных мотоцикла сияли новизной.

Похитители Шокара удобно устроились на сломанном старинном диване, потягивая пиво, смеясь и шутя и толкаясь. Как сумел расслышать Имран, обоих звали Мухаммедами. Мускулистые смуглые мужчины в высоких ботинках на шнуровке, джинсах и кожаных жилетах поверх маек. Кругом валялись пустые пивные банки.

Один из Мухаммедов мял в кулаке распечатку сообщения «Безумцев».

— Думаешь, они не брешут? Мы что, просто винтики в этой машине?

— Ну, ты уж точно! — сказал первый.

— А ты? — захохотал второй. Собираешься обрюхатить ту валлийскую девчонку?

— Откуда идёт трансляция?

— Даже полиции неизвестно! Думаю, воззвания исходят от самого Бога.

— У Бога тоже есть «Эмбиент» на небесах?

— Потому злодея и не могут поймать! Скачет с облака на облако без остановки.

Им стало ещё веселее.

Шокару стало худо. Его мочевой пузырь переполнился, но он не рискнул привлечь внимание этих двоих.

Постучав в дверь, прибывшие назвались друзьями Шокара. Миссис Денеке впустила их. Угрожая оружием, не обращая внимания на Мартиту и её мать, воткнули Имрану в рот кляп, связали руки скотчем и повели к выходу под дулом пистолета.

Его бросили в мотоциклетную коляску и привязали ремнём к сиденью. Взревели моторы. Парень стал их пленником, и теперь можно было расслабиться. К счастью, Имрану не причинили никакого физического вреда, и постепенно ему удалось унять дрожь.

Мухаммеды находились в прекрасном расположении духа. Не обращая на заложника никакого внимания, они смяли пивные банки, поднялись и вышли из гаража через чёрный ход, оставив Шокара одного.

Тот попытался освободиться. Тщетно.

Через щели проникал свет. Имрану удалось разглядеть мерцающий уличный фонарь. Щебетали птицы, словно днём. Невдалеке послышались шаги. Имран пытался позвать на помощь. Его никто не слышал. Сгущались сумерки. В пустом гараже стало совсем темно.

Похитители вернулись с пластиковыми контейнерами, всё такие же довольные. Запахло едой. Зажгли две толстых свечи. Воздух наполнился приятным манговым ароматом.

— Проголодался, парень?

— Нет.

— Да наверняка хочешь есть! Присоединяйся! Мы не сделаем тебе ничего плохого.

Имрана развязали.

— Поссать можешь вон в том углу.

Шокара усадили посередине и вручили аппетитную куриную ножку в остром соусе. Настроение его улучшилось.

Поев, Мухаммеды побросали кости на пол и вытерли пальцы об обивку дивана. Объяснили: они — хорошие парни («правда, если захотим, можем стать ужасными»), просто выполняют задание и собираются остановить военные действия Державы против «ни в чём не повинных братьев и сестёр в Тайбару».

Мужчины были уверены, что парламент ратует за мир, и только президент, Густав Дё Бурсей, жаждет крови. Чтобы устранить проблему — нужно убить президента. В этом и заключалась их миротворческая миссия.

— Зачем ему война? Просто хочет присвоить миллионы универсалов при смене системы денежных расчётов. К тому же война поможет ему искоренить преступность. Вот такие причины.

— Дабы обезопасить себя, он готов уничтожить миллионы людей. А мы готовы убить его. Это и называется правосудием, — добавил его компаньон. — Вот куда ты попал, приятель!

И рассмеялись.

Ему пояснили: убийство должен совершить сам Имран. Они в любом случае будут подозреваемыми, даже если не преступят закон. Ещё бы — высокие, чёрные и толком не знают местного языка. Их постоянно будут останавливать и обыскивать, хотя бы из предубеждения.

— Похоже, белый не понимает? Мозги заклинило?

Но Имран ухватил самую суть, его можно было назвать философом. Он, как «бледнолицый», смог бы без труда приблизиться к президенту и покончить с ним. Шокар принялся горячо убеждать их в безумии подобного плана. Убийство президента ещё ни разу в истории не прекращало войну. В случае убийства Дё Бурсея правительство потребует мести. Война разразится мгновенно.