Большаков снял со стены переносной фонарь в защитном кожухе, воткнул вилку в розетку и лег на пол. Так, от удара судна носом ящики двинутся по инерции вперед. Тут и надо искать капсюль-детонатор. Вот зазор между стеной и крайним ящиком. Спецназовец приподнял фонарь и попытался осмотреть щель. Ну, так и есть. Целых три детонатора торчали сквозь щели ящика. Их разместили на разной высоте и воткнули в разные брикеты. Теперь бы быть уверенным, что к основанию детонатора не подходит проволочка… Осторожно ощупав пальцами щели, Большаков убедился, что корпус каждого детонатора проткнул свободно бумажную оболочку брикета со взрывчаткой и никаких дополнительных устройств там нет. Но для того, чтобы вытащить детонаторы, нужно отодвинуть от стены ящики. Все ящики! Иначе, выдергивая детонатор из пластичного тела взрывчатки, может сорваться рука и он непроизвольно ударит чекой в стену, и начнется процесс.

«Не успею! Нет времени на то, чтобы кантовать эти ящики. Их тут с полтонны. – Большаков осмотрелся по сторонам в поисках подсказки. – Вот! Зачем двигать ящики, чтобы избежать нажатия на детонатор в момент столкновения судна с мостом. Надо просто не дать им сдвинуться. Да и не подпустят баркас к мосту. Со мной и расстреляют его ракетами. Значит, надо просто сделать так, чтобы судно не взорвалось на плаву. Спеши, Андрей, тебя Оксана ждет. А теперь еще и папа…»

Последняя мысль развеселила Большакова, правда, он подозревал, что это веселье уже от нервов. Так, вот эта железная большая кувалда не даст сдвинуться нижнему ящику в сторону стены… заклиним ее надежно. Дальше? Надо еще второй снизу ящик зафиксировать, не дать ему от малейшего толчка сползти к стене. Во время крена, например. А крен делать придется, ох как скоро придется. И нечем больше подпереть ящик. И не просто подпереть, а так, чтобы подпорка сама не надавила на детонатор.

А, черт! Большаков вскочил на ноги. «Что я думаю, когда вот оно, решение». Толстый стальной штырь лежал у основания дизеля. Он поднял его, примерился и вогнал через три ящика вдоль одной стенки до самого низа. Вот так! Хрен они куда теперь сдвинутся! Глянув на часы, спецназовец обомлел. Он так долго возился в машинном отделении, что у него практически не осталось времени на разминирование рулевого управления. И он бросился наверх по ржавой лестнице. Боковым зрением заметил в воздухе вертолет. Нет, еще не на боевом курсе, барражирует пока.

Что они тут напридумывали, накрутили и намотали? Большаков упал на колени, больно стукнувшись о металлический пол. Кроме того, что штурвал был обмотан шпагатом, фиксирующим его положение, вниз еще шла почти натянутая проволока. Так, куда дальше? Рука Большакова шарила под панелью, куда ушла проволока. Ага! Внутри все похолодело, когда волна чуть ударила баркас в борт и суденышко заметно качнуло. Да так, что пальцы, осторожно ощупывавшие гранату с ребристым боком, наверное, Ф‐3, соскользнули и задели разведенные усики на взрывателе. Нет, не сдвинул! Уф…

Не глядя, действуя только на ощупь, потому что просунуть голову за панель под приборной доской у самого пола он не мог, спецназовец стал снова сгибать разведенные усики чеки… медленно, осторожно, опасаясь новых толчков волны в борт баркаса. Еще немного. Все! Наверное, все. Да и смысла нет уже упражняться. Надо сворачивать, независимо от того, будет взрыв или нет. «Есть шанс, что я все сделал правильно и взрыва не будет».

Выхватив нож из чехла на ноге, он в несколько взмахов перерезал шпагат и резко стал крутить штурвал влево… еще и еще… звонко лопнула проволока… но взрыва не последовало. Рев двигателя вертолета над головой нарастал. Очень трудно было не втянуть голову в плечи. Глупо было прыгать за борт. Вертолет, который вышел на боевой курс, сейчас пустит ракеты. Это секундное дело. И будь Большаков на палубе или в воде возле баркаса, его это не спасло бы. Такой силы взрыв убьет под водой все живое в радиусе десятков, а то и сотен метров.

Но взрыва не последовало ни через секунду, ни через пять, ни через десять. Через стекло рубки Большаков увидел, как «Аллигатор» завис над водой почти по курсу баркаса. Да, ребята, усмехнулся Большаков, так и заставите сегодня в церковь зайти и свечку поставить. Он вышел из рубки и стал махать руками, то скрещивая их, то разводя в стороны. Кажется, пилоты увидели его и поняли правильно жесты, тяжелая машина качнулась из стороны в сторону, как будто крылом махнула, и ушла боком по направлению к керченскому берегу. А слева шел на сближение его катер со спецназовцами. Только теперь Большаков почувствовал, как он взмок под гидрокостюмом. Посмотрев на часы, он покачал головой. И всего-то десять минут прошло.

– Ну вот, – Берзин с улыбкой протянул Оксане свой телефон. – Я обещал вам, что Андрей позвонит? Получите!

– Андрей! – Девушка вцепилась в телефон так, что побелели ее пальцы. – Ты как там? У тебя все хорошо? У меня тоже все хорошо, вот папу жду с моря. Андрей, ты когда приедешь, мне очень нужно тебя увидеть… нет, ничего не случилось, просто… я скучаю очень.

Берзин и Астахов переглянулись. Террористы собрали все телефоны заложников, но когда спецназ закончил зачистку, телефоны нашли, только отдавать пока хозяевам не стали. Таков порядок. Сначала нужно всех опросить, все проверить. Бывали случаи, когда в числе заложников оказывались и помощники террористов. А иногда и кто-то из террористов, после захвата спецназом помещений пытался выдать себя за одного из заложников. Так что свои правила сложились и у спецназа. И написаны они кровью.

– Гляди-ка, – усмехнувшись, шепнул Берзину Астахов. – Сидят два человека в трех километрах друг от друга и самозабвенно врут друг другу по телефону. Только что каждый из них смерти в глаза заглянул. И ведь не возразишь. Любовь!

– Ну, все, успокоилась? – спросил Берзин, когда Оксана вернула ему телефон.

– Да. А вы что, снова меня будете расспрашивать? Я же все рассказала, даже нарисовала.

– Ну, с этим, можно сказать, закончили, – махнул рукой Берзин. – Я хотел тебя о другом расспросить. Поговорить с тобой о жизни здесь. В прошлые годы, еще когда Крым был украинским.

– Ой, не хочу даже вспоминать, – нахмурилась девушка. – Серые времена просто какие-то по сравнению с тем, что тут изменилось за последние годы. Все оживать стало, работа появилась. Папа говорил, насколько увеличился рыболовецкий флот в Крыму за эти годы. Раньше они месяцами на берегу сидели, а теперь месяцами в море все. И рыбу сдают без проблем. А ваш мост! Даже это уже показатель. А Украина что… канал сухим оставили, электроэнергию отрезали. Еще бы хотели чего-нибудь нагадить, да руки, видать, теперь коротки.

– Скажи, Ксюша, – на правах спасителя и доброго знакомого спросил Берзин, – а ты хорошо знаешь Катю Сташко?

– Катерину? – Оксана посмотрела на Берзина недоуменно. – Честно говоря, я ее уже тысячу лет не видела. Она как уехала в Киев, так больше ни вестей, ни приветов.

– А когда она уехала?

– Да вот незадолго до их майдана дурацкого. Я еще потом думала, куда девка подалась, там такое в Киеве началось, а она поехала. Что с ней? Вы не знаете? Где сейчас Катька?