— Папа пока дома.

— А про меня спрашивал?

— Нет. Что про тебя спрашивать? Ты девочка послушная, что он скажет, то и делаешь.

— Ладно, пока.

Отключилась, продолжая смотреть в окно, да, я девочка послушная, Машка права, всегда все делала, как скажут, или спрашивала разрешения. Боялась расстроить, не оправдать, при этом не зная, какая я на самом деле. Учусь там, где не нравится, встречалась с тем, кого навязали.

Вершинин

— Роман Александрович, Степанов пришел, вы вызывали. Роман Александрович, все в порядке?

Смотрю на свою секретаршу и не понимаю, что она от меня хочет — или я от нее? Женщина ждет ответа, чихает, вытирая нос платком, но на всякий случай делает шаг назад, открывая дверь, готовая или позвать Степанова, или скрыться за ней самой.

Степанов?

Точно, Степанов должен был принести отчет по продажам за месяц. На планерке с утра ему влетело, но несильно.

— Пусть заходит.

Степанов входит боком, прижимая к себе папку, смотрю на него, а думаю совсем не об отчетах по продажам. Он подходит ближе, кладет папку на мой стол и замирает на месте. Перелистываю бумаги, не вглядываясь в цифры. Орешкина совсем выбила меня из колеи, летаю в облаках как восьмиклассница.

В то утро после нашей ночи все засобирались в город, хотя хотели растопить баню, попариться. Но Ржевский, схватив лопату, пошел откапывать свой внедорожник, Тимофей — служебную машину, а Ирина, помыв посуду, крутилась постоянно около меня, задавая ненужные вопросы.

Даша так и не выходила из комнаты, а когда появилась, то была вся одетая, но, конечно, не по погоде: белый спортивный костюм и кроссовки.

— Ты на пробежку.

— Нет, я в город.

— Пешком?

— Угадал.

Дернула чемодан, он проскрипел по полу кривыми колесиками.

— Ирина Николаевна, а вы останетесь или поедете с Тимофеем?

— Тимофей поедет тогда, когда я ему скажу, потому что Тимофей — мой водитель.

Наверное, ответил слишком резко, Даша поджала губы, отвернулась. Вот что за вредная девчонка? Ночь провели вместе, стонала подо мной, исцарапала всю спину, а сейчас нос воротит, словно я придумал легенду про племянницу и заставил в нее всех поверить. Сам при этом совратил монашку, и гореть теперь мне в аду.

— Хорошо, я попрошу Максима, он меня подкинет до города.

Делает шаг в сторону двери, уже тянется за шубой на вешалке. Ржевского? Ага, точно, кто тебе даст?

— Стоять! Никакой Максим тебя никуда не повезет, как дороги расчистят полностью, поедем вместе.

— Ромочка, а чего такого, пусть едет, или Тимофей ее отвезет. Ей ведь есть куда ехать? — Ира смотрит вопросительно, ждет ответа.

— Даша поедет ко мне и будет жить у меня все время практики.

— У тебя? Но она вполне самостоятельная девушка, ей необязательно жить со взрослым мужчиной в одной квартире. Так не должно быть.

— Ира, может, я сам разберусь с тем, кто, где и с кем будет жить? — почти крикнул на нее, чувствуя на себе взгляд Орешкиной. Ира ничего не ответила — и правильно сделала, нечего лезть не в свое дело. Надо вообще завязывать весь этот цирк и поговорить с ней нормально.

Если бы не эта конспирация, то давно бы уже сказал, что Даша не племянница, а девушка, по которой я последние сорок восемь часов схожу с ума и отпускать никуда не собираюсь. Пусть у нее хоть два жениха, бывший муж и трое детей. Мысль о детях пришла сама собой и прошибла до пота. Я два раза был с ней без защиты, а это подразумевает ответственность. Но я так и сказал: если что — женюсь.

Господи, ну кто так говорит девушкам?

— Роман Александрович.

— Да?

— Отчет.

Степанов переступает с ноги на ногу. Неужели я такой строгий начальник, что все так меня боятся?

— Нормально все, идите, я потом вызову если что.

Степанов вышел резво, тихо прикрыв дверь. Набираю номер Орешкиной, почти с боем узнал его. Не хотела, паразитка такая, говорить, пришлось пытать и грозить посадить ее голой попкой в сугроб.

Слушаю гудки: пять, шесть, семь, на двенадцатый отвечает.

— Алло.

— Даша, все нормально?

— Нет, все ненормально, я хотела в гостиницу, а ты меня привез к себе домой.

— Как обещал, так и привез. Вопрос закрыт, ты будешь жить со мной и у меня.

— Кто вообще тебе давал право распоряжаться моей жизнью? Почему меня все учат и говорят, как лучше, словно я сама не знаю? И вообще, у меня есть жених.

О, а вот эту пластинку я слышу третий раз. Про жениха отдельная тема, даже слышать не могу и слова о нем. Ржевский все-таки уехал тогда, принес лопату, что-то пробормотал и отчалил. Тимофею была дана команда отвезти Ирину домой, та не возражала и больше, спасибо ей на этом, не высказывала своего мнения.

А Орешкина устроила скандал, при котором я почувствовал себя глубоко женатым мужчиной в тот момент, когда жена отчитывает меня за какую-то херню, но, по ее мнению, очень важную, а я такой придумываю на ходу отмазки.

— Я пойду сама, вот выйду и пойду ловить попутку. Нет, я вызову такси, если ты мне скажешь адрес.

— Орешкина, что вообще с тобой такое? Какая муха тебя укусила? То все нормально, то ты вот так на ровном месте наезжаешь и в сотый раз хочешь уйти?

— Потому что мне надо в город, надо найти жилье, надо устроиться, надо, в конце концов, принять нормальную ванну и вымыть волосы. Я должна решать свои проблемы сама, а не полагаться на незнакомых мужчин.

— Самостоятельность — это похвально, а незнакомый мужчина — это я? До такой степени незнакомый, что мой член ты ночью так красиво брала в свой ротик, глотая сперму? Это тот незнакомый мужик, который изучил на вкус каждый участок твоего тела, на языке которого ты билась в экстазе? Мне перечислять дальше?

— Прекрати!

— А то что, Орешкина? Уйдешь в кроссовках по сугробам?

— Уйду!

— Не уйдешь!

Схватил тогда на руки, сопротивлялась, шипела как дикая кошка, начал целовать лицо, глаза, губы, укусила еще, сучка маленькая. Сижу, улыбаюсь, трогаю губу.

— Ты все сказала? — вернулся от воспоминаний к нашему телефонному разговору.

— Нет, — сопит в трубку.

— Открой форточку и поори в нее, скоро приеду, будешь только стонать и кричать мое имя.

— Роман Александрович, вы маньяк. У меня вся шея в засосах, как я пойду на работу?

— Значит, не пойдешь.

— Как это не пойду?