вином. Не нужно было пить, принимая клятву верности феодалу или получая надел. Выполняя религиозные обряды, язычники в невероятных масштабах поедали мясо жертвенного вепря. Само слово “жрец”, предполагают, прямо происходит от слова “жрать”. Но пить мёд или пиво при совершении ритуалов было не нужно. Никакой опьяняющий напиток не становился для славянина священным. А для греков и римлян вино было священным. В дохристианской, а позднее и в христианской европейской и других культурах обрядовые и религиозные ритуалы неразрывно связаны с вином и виноделием. Так что, господа западноевропейцы, извольте на себя обратить обвинения в пьянстве».

Тело несостоявшегося жениха было отправлено морем в Любекский собор и погребено в епископской капелле (рядом с отцом).

Горе сблизило Елизавету Петровну и Иоганну Елизавету. В траурные дни они были постоянно вместе. А когда сестра ушедшего в мир иной жениха уехала в Любек, Елизавете стало совсем одиноко.

Любила ли она? Можно смело ответить: да. В её сердце сохранились самые добрые чувства ко столь внезапно покинувшему этот мир жениху. Но о том в соответствующей главе.

Здесь же можно сказать только одно: трагедия, а смерть жениха перед венчанием была, конечно, для невесты трагедией, стала как бы своеобразным знаком. Елизавета Петровна решила, что ей суждено остаться незамужней, хотя обета она никакого не давала, и это позволило в своё время совершить некие тайные действа, о которых речь тоже пойдёт далее.

Но как же быть по-настоящему красивой девице, да ещё царских кровей, когда вокруг столько знатных мужчин – и красавцев, и отважных воинов, и политиков для выбора?

Об этом будет рассказано в последующих главах.

Ошибка всесильного временщика

На царскую семью действительно обрушивались беды, одна за другой. Дочь царя Ивана Анна Иоанновна овдовела вскоре после свадьбы, но царь Пётр тем не менее, несмотря на её робкие протесты, выпроводил её в Курляндию против воли. Царевича Алексея Петровича ликвидировал сам царственный папаша-живодёр. У Елизаветы Петровны и вовсе жених умер во время венчания. Не сложилась жизнь И у сестры Анны Петровны. Она писала Елизавете, что Карл Фридрих запил. Повлиял, видимо, отъезд из России, где он надеялся прочно обосноваться.

Смерть отца, смерть матери, горькая доля сестры – всё это лишало душевного равновесия. В этот период Елизавета особенно сблизилась со своим племянником. Отрок-император Пётр Второй старался утешить тётку, относился к ней с особым трепетом. Это заметили царедворцы.

После некоторого перерыва, связанного с неудачным сватовством, а затем и смертью жениха, сильные мира сего снова стали поговаривать – особенно, конечно, враги Меншикова, – что неплохо бы устроить брак тётки с племянником. Это, мол, значительно упрочит российский престол.

Меншиков вновь оказался в сложном положении. Над его планами нависла угроза. Надо было действовать решительно и твёрдо, а главное – быстро.

Прежде всего он объявил себя генералиссимусом и встал во главе русской армии. Теперь против него выступать кому бы ни было стало сложно. А он продолжал исполнение замысла. Как бы желая лучше опекать юного Петра, увёз его в свой дворец, где и поселил, оказывая на людях все необходимые почести, но тайно ограничив свободу, а особенно встречи с тёткой Елизаветой. Кроме того, спешно обручил Петра со своей дочерью.

Пётр некоторое время терпел. Но Меншиков не учёл, что отрок-император обладал сильным характером. Некоторое время удавалось занимать его охотой, которую тот очень любил. Выросший в сиротстве, Пётр был очень привязан к своей родной сестре Наталье. Меншиков же и с ней, действуя весьма опрометчиво, ограничил всякие его контакты.

Когда Пётр заговаривал о том, что хотел бы повидать сестру, получал отказы под разными предлогами. Один раз не получилось, второй раз не получилось… И вдруг, к удивлению Меншикова, Пётр подал голос и со всей властностью, даже, как сообщил один из современников, топнув ногой, повелел:

– Немедленно отвезите меня к моей сестре Наталье.

Меншиков не сразу нашёл, что сказать. Решил сослаться на необходимость учебных занятий.

– Государь! Вам некогда разъезжать по гостям. Вам надобно заниматься уроками!

Вот так. На охоту и развлечения есть время, а к сестре поехать – нет. Пётр заявил:

– Никаких учителей, пока не повидаю сестру!

Сказано было твёрдо.

У сестры Натальи, несмотря что ей едва исполнилось двенадцать лет, был свой особняк и свой малый двор.

Помешать встрече Меншиков не смог, ведь Пётр хоть и под опекой, но император. К тому же всё происходило под недремлющим оком его противников, к примеру гофмейстера двора князя Алексея Петровича Долгорукова, члена Верховного тайного совета, сенатора, Рюриковича в XXV колене.

К сестре пришлось отвезти. А тут и Долгоруков постарался использовать то, что Пётр вырвался из заточения. Он тоже был вхож к Наталье Алексеевне. Когда Пётр приехал, напомнил о своём сыне Иване ещё в бытность Петра царевичем, пожалованном гоф-юнкером. Пётр II тут же сделал Ивана сначала камергером, а затем и обер-камергером. Отец и сын Долгоруковы стали потихоньку восстанавливать юного императора против Меншикова. У Долгорукова были свои цели, ведь И у него росла дочь, которая могла стать царицей.

Портрет царевны Натальи Алексеевны. Художник И. Н. Никитин

Схватка у трона достигла наивысшего напряжения.

Самому Меншикову было не до того, чтобы учить Петра Второго. Некоторые биографы полагают, что Алексашка и сам ничему не учился. Во всяком случае, ни одного документа, написанного им лично, не сохранилось, на основании чего и сделан вывод о его полной неграмотности. Но учить-то надо, тем более на учёбу всегда можно свалить необходимость в ограничении свобод.

В учителя выбрал выходца из Вестфалии вице-канцлера Остермана, возвысившегося при Петре Первом. Вот тут и допустил первую ошибку. Остерман взялся за дело со всей ответственностью, хотя главной его целью было не обучение императора, а свержение Меншикова. Тем не менее план обучения отличался продуманностью.

Сам вице-канцлер отметил такие задачи:

«Читать историю и вкратце главнейшие случаи прежних времён, перемены, приращение и умаление разных государств, причины тому, а особливо добродетели правителей древних с воспоследовавшею потом пользою и славою представлять. И таким образом можно во время полугода пройти Ассирийскую, Персидскую, Греческую и Римскую монархии до самых новых времён, и можно к тому пользоваться автором первой части исторических дел Яганом Гибнером, а для приискивания – так называемым Билдерзаалом… Новую историю трактовать и в оной по приводу г. Пуфендорфа новое деяние каждого, и особливо пограничных государств, представлять и в прочем известие о правительствующей фамилии каждого государства, интересе, форме правительства, силе и слабости помалу подавать… Географию отчасти по глобусу,