Юноша откинул с лица светло-русую прядь волос, взял кувшин и несколько раз провел пальцами по рисунку цветов. Тонкие пальцы, такие же белые, как фарфор, любовно огладили контур лепестков.

– Gorgeous [22] , – тихо произнес юноша. – Very beautiful [23] …

– Антуан, может, все-таки возьмем? – снова спросил Макс. – Нет? Эх, как всегда – деньги убивают искусство.

Макс с сожалением вернул находку в магазин, затем подошел к юноше и заговорил с ним по-английски.

Я вопросительно взглянул на Симону.

– Это Бози, – тихо пояснила она. – Они познакомились позавчера в «Saint Martin’s», куда мы ездили на съемки. Макс учился в этом дизайнерском колледже целых полгода, пока не сбежал. Говорит, что в нашем институте текстильной промышленности хотя бы шить учат, а там – только думать задом наперед.

Макс и юноша подошли к нам.

– Извините, сэр, – Макс галантно приподнял небольшую круглую шляпу с короткими полями. Материал шляпы напоминал плетеную солому. В похожих шляпах колхозники собирали овощи на бахче. – Забыл представить моего нового друга, – Макс указал на юношу. – Бози, на редкость одаренный польский модельер. Прикинь, какую он смастерил для меня соломенную шляпку «а-ля пейздан» [24] .

Юноша поздоровался. Он говорил по-русски с сильным акцентом.

– Бози все понимает по-русски, но общаться с ним лучше на английском. – Макс взял его под руку. – Yes, my friend?

Бози кивнул. Лучезарная улыбка не сходила с его губ.

– Let’s go, движемся дальше? – предложил Макс. – Сегодня мы обязательно должны выбрать сумки для дефиле, иначе Влад оторвет нам головы.

– Сейчас, минутку. Сделаю еще несколько кадров, – ответила Симона. – Идите, мы вас догоним.

Макс обнял юношу, и они не спеша двинулись вдоль прилавков, останавливаясь, что-то обсуждая и смеясь. Закончив съемку, Симона увидела раскладной стол с коробками старых виниловых пластинок. Она подошла к столу и начала перебирать пластинки.

– Ух ты, класс – вся коллекция «Beatles»! Смотри, что я нашла! «Let it be», 1970, «Apple Record». Тринадцатый альбом! Последний, после этого «Битлы» распались.

С обложки альбома улыбались участники знаменитой ливерпульской четверки. Еще молодые, еще вместе, еще все живые.

– Восемьдесят фунтов – слишком дорого, – пожаловалась Симона, узнав у продавца цену. – Все равно проигрывателя нет. Вот на фильме заработаю и куплю. Давно мечтаю о проигрывателе виниловых дисков. Ладно, – она вздохнула, глядя на стопки пластинок. – Отчиму надо зубы вставить. И сынуле машинку обещала.

Я достал сотенную бумажку и протянул продавцу.

– Не надо! – Симона схватила меня за руку.

Продавец удивленно вскинул брови.

– Это подарок, – сказал я.

– Не хочу быть обязанной. Так что не трать деньги зря.

Не дожидаясь ответа, она зашагала вниз по мостовой. Продавец пластинок понимающе улыбнулся.

– Not an easy one, huh? [25]

Когда я догнал Симону, она попросила понести видеокамеру, предупредив, что она стоит бешеных денег. Мы шли рядом, держась за руки. Ремень камеры давил на плечо, словно автомат Калашникова со сдвоенным боезапасом, но я ощущал необычайную легкость в душе. Лондон уже не казался угрюмым и серым. Солнце, ветер и желанная девушка рядом – что еще надо мужчине? И пусть наши отношения пока не перешли в близость, Симона перестала быть дикой кошкой, пускающей в ход зубки и коготки. А позавчера вечером мы даже поцеловались на Тауэрском мосту.

Правда, когда я хотел повторить, она отстранилась, бросив насмешливо, «что, совсем невтерпеж»…

* * *

Portobello Road, изгибаясь, поднималась вверх к бетонному горбу эстакады Westway. Магазинчики и лавки сменились лотками с овощами и фруктами. Появились кафе и фургончики с сэндвичами. Два полисмена в белых рубашках и черных бронежилетах раздавали листовки с напоминанием о подделках, ворах-карманниках и террористах. Серебристые кокарды на черных шлемах сияли на солнце.

Неожиданно откуда-то сбоку выскочил Макс.

– Кузина Сью, у меня идея. Давайте скорее сюда! – Он потащил нас в торговый центр «Портобелло Грин». – Я кое-что присмотрел для Антуана.

Стеклянные двери «Портобелло Грин» распахнулись, и кутюрье повел нас в трикотажный отдел, где стоял Бози, со скучающим видом перебирая пуловеры.

– Примерь-ка, – Макс взял с полки пуловер с воротом под горло и подал мне. – Тебе пойдет серо-бежевый оттенок.

Тонкая шерсть с благородным отливом была нежной и гладкой, как кожа ребенка. Хотелось приложить ее к щеке.

– Серый цвет будет его старить, – не согласилась Симона. – Лучше этот – «кофе с молоком».

Она вытащила из ровной стопки другой пуловер.

– Демоде [26] . «Кофе с молоком» – прошлый сезон. А серо-бежевый всегда в моде. Его так обожает Армани. Greige! – Макс картинно вскинул руку, вывернув кисть, будто раскрывая веер.

– Ты вслушайся, как звучит, – г р и ж…

– А чай со сливками был модным в каком сезоне? – спросил я с нескрываемым сарказмом.

– В каком… – Макс почесал лоб. – Если зеленый чай разбавить сливками, получится цвет незрелых оливок. Оливковый с серебром был в моде три сезона назад. Купим пуловер, пиджак из мелкого вельвета, и получится настоящий американский жиголо. На втором этаже продают отличные костюмы. Триста фунтов. Я уже отложил.

– Это дорого, – попробовал возразить я.

– Стиль – это единственная роскошь, которую можно позволить себе независимо от того, есть у тебя деньги или нет. Берем гриж…

– Не люблю серый! – возмутилась Симона. – Этот унылый оттенок превращает мужчин в замученных жизнью ослов.

Они заспорили.

Бози отошел к зеркалу, пригладил волосы и провел ладонями по ягодицам, будто проверяя, не появилась ли на них жировая складка. Я невольно залюбовался этим юношей-нарциссом. Бози обернулся и улыбнулся мне.

Я смущенно отвел взгляд.

Вот черт, попадешь с таким на необитаемый остров или на какую-нибудь горбатую гору – и непонятно, что из этого получится.

– Не спорьте, я куплю этот, – я подошел к полке и достал пуловер. – Предпочитаю суховатый цвет нескошенного вереска. (Как шикарно и загадочно прозвучало, хотя вереск– кустарник, и его вряд ли косят).

– Пуф… – Макс надул щеки. – Ну и цвет! Точнее, никакого цвета. Бледный, вялый, как застуженное картофельное пюре. Пойдем, Бози, здесь воняет мертвыми душами и кислыми щами.

* * *

Когда мы снова оказались среди уличной толпы, Макс с загадочным видом отвел меня в сторону.

– Дай пятьсот фунтов взаймы? – попросил он. – Влад совсем урезал мое жалование, а я вчера промотался. Мы с Бози ужинали в «Савойе». Черепаховый суп и тушеные перепелки, завернутые в складчатые листья сицилийского винограда. Представляешь, какая прелесть! Не жмоться, мон ами. После дефиле мы станем богаты! В соседней антикварной лавке продается одна милая вещица, я должен ее купить. Это вопрос жизни и смерти.