навязать нечто иное. Однако Арья все равно не сомневалась, что сейчас справится почти с чем угодно. Не зря же она доказала, что умнее большинства всех этих авторитетных мужчин, засевших в бюро.

Но, хоть она и волновалась немного, тревога быстро испарилась, когда глава кафедры снял трубку: он с самого начала говорил любезным тоном, и беседа вышла вовсе не опасной. Вместо того чтобы гневаться, что она нарушила какое-нибудь древнее бессмысленное правило или традиции академической медицины, к примеру, не отнеслась всерьез к стажировке по судебной экспертизе, он был на диво вежлив и даже позволил себе небольшую светскую беседу о погоде, прежде чем перейти к сути дела.

— Мне бы очень хотелось поговорить с вами, лучше всего прямо сейчас, если вы свободны, — сказал завкафедрой.

Желание встретиться немедленно показалось несколько зловещим, но высказано было вовсе не обвиняющим тоном, поэтому Арья, говоря по правде, скорее заинтересовалась, чем встревожилась.

Идя мимо старого, при уемистого и обветшалого здания бюро на углу 30-й улицы, она думала о разговоре. который только что состоялся у нее с Дэвидом Голдбергом. Арья мало что узнала из него, но новая информация, которую все-таки удалось получить, подтверждала ее интуитивную догадку: неизвестного отца непременно нужно найти и выяснить, какое отношение он имеет к фатальной дозе нелегальных веществ. Лишь сегодня днем она чуть не рассмеялась над цветистой одой доктора Монтгомери о том, что судебная патологоанатомия «дает мертвым возможность рассказать свою историю». Слащавая чушь? Однако теперь Арье приходилось признать, что Кера Якобсен, похоже, на каком-то уровне общается с ней через свою мать, сказавшую, что дочь в последнее время сникла, и соседку, доложившую о поздних гостях, приходивших раз или два в неделю. Из этого следовало, что сексуальные отношения были тайными: видимо, один их участник или оба не хотели, чтобы кто-то узнал о романе. Такое положение вещей казалось несколько подозрительным само по себе и означало, что потенциальное появление малыша не радовало кого-то из родителей, а то и обоих. Исходя из опыта Арьи, в восторг не пришел таинственный отец, что привело к трагическому исходу.

Прямо за зданием бюро начинались корпуса медицинского центра Нью-Йоркского университета. Машины задним ходом пытались въехать на крытую автостоянку. Продолжая свой путь к северу, Арье пришлось протискиваться между вереницей автомобилей, прежде чем попасть в здание, где размещалась кафедра патологической анатомии. Раньше она не бывала в кабинете доктора Хендерсона, но все же знала, где его искать, потому что он располагался как раз напротив кабинета руководителя интернатуры патанатомии, куда ее так часто вызывали на ковер.

Как только Арья вышла из лифта, стало очевидно, что на кафедре уже практически никого нет. Единственными живыми людьми тут были двое уборщиков, которые деловито пылесосили ковровое покрытие и совершенно проигнорировали ее, когда она прошла мимо. Угловой кабинет доктора Хендерсона располагался в дальнем конце коридора. Дверь в приемную оказалась открыта. Арья вошла, не потрудившись как-то предупредить о себе. Правила этикета, подхалимаж перед вышестоящими — все это было не по ней. Благодаря модным розовым кожаным кроссовкам с пружинящей подошвой она двигалась совершенно бесшумно.

Остановившись в дверях, разделяющих приемную и непосредственно кабинет, и понимая, что ее не видят, Арья на некоторое время задержалась, чтобы окинуть взглядом интерьер кабинета. Тот не вызвал у нее теплых чувств, потому что напомнил кабинет отца в их особняке в Гринвиче, штат Коннектикут, с видом на пролив Лонг-Айленд. В здешней обстановке ей виделся все тот же шаблонный маскулинный настрой: темное дерево, множество книг (якобы признак интеллекта и высокого культурного уровня) и фотографии в рамках, на которых хозяин кабинета занимается различными видами спорта либо позирует со знаменитостями. Для полного сходства тут имелся даже подписанный футбольный мяч в плексигласовом футляре.

По-прежнему незамеченная, Арья переключила внимание на профиль человека за столом. Он смотрел в монитор, стоявший под таким углом, что посетителям был виден экран. Она никогда не говорила с Хендерсоном лично, но слышала его выступления на множестве ведомственных мероприятий. В качестве интерна ей приходилось посещать невероятное количество конференций, семинаров, презентаций и всевозможных собраний. Глава кафедры бывал на многих из них, часто представляя всевозможных докладчиков, особенно известных врачей или научных работников из самых престижных учреждений. Он всегда носил длинный, ослепительно-белый и сильно накрахмаленный докторский халат поверх безупречно отглаженной белой рубашки с тщательно завязанным ярким (обычно розовым) галстуком. Арья и сама отчасти была модницей, а потому этот аспект его личности ей нравился. В то же время она не могла не видеть в нем наделенную полномочиями властную фигуру из мира мужского шовинизма, поэтому оставалась настороже, невзирая на галантный разговор по телефону.

Подойдя ближе, она удивилась, что ее до сих пор не видят и даже не слышат, и предположила, что всему виной гипнотический гул пылесосов, доносящийся через открытую дверь и постепенно становящийся громче: видимо, уборщики приближались.

Дойдя до стола, по-прежнему не замеченная Арья вдруг почувствовала желание заявить о своем присутствии довольно-таки хулиганским способом, поэтому дотянулась до столешницы и несколько раз подряд похлопала по ней ладонью. Предсказуемо комичный результат не заставил себя ждать. Карл так резко вскочил на ноги, что опрокинул кресло. Арья изо всех сил постаралась не улыбнуться.

— Боже мой» — выдохнул завкафедрой, прижимая ладонь к груди, — вы напугали меня до полусмерти.

— Очень прошу меня простить, доктор Хендерсон. Я несколько раз вас окликнула, но так и не смогла привлечь вашего внимания, — солгала Арья, внутренне хохоча.

Карл поднял кресло и несколько мгновений разглядывал посетительницу с несколько ошарашенным видом, явно пытаясь прийти в себя. Арья заметила, что он не пойми как умудряется выглядеть свеженьким, будто только что надел рубашку и завязал галстук. Она также заметила, что он носит запонки, что, как говорил ее профессиональный опыт, вещь для врачей необычная.

— Гм-м, итак… могу я предложить вам что-нибудь? Кофе? Газировку?

— Нет, спасибо, — отказалась Арья. — На самом деле, доктор Хендерсон, я немного спешу. По телефону вы сказали, что хотите немедленно о чем-то со мной поговорить. Может, давайте приступим, чтобы потом каждый мог заняться своими делами?

— Конечно. Но, пожалуйста, зовите меня Карл.

— Если хотите, — пожала она плечами, но такое неявное и вызывающее вопросы амикошонство заставило ее насторожиться.

— Конечно, — подтвердил он с вернувшимся самообладанием. — Жаль, что мы с вами никогда не встречались лично. Я надеюсь, это может измениться в ближайшем будущем. В последние два года я постарался взять за правило лично знакомиться со всеми членами нашей команды патологоанатомов. Для этого мы с моей женой Тамарой приглашаем всех сотрудников к