Добраться до леса – это пройти мимо ряда заброшенных домов с заколоченными где деревянными щитами, а где и просто грубыми необрезными досками окнами. От опушки леса до оврага, где протекал чистый, хотя и теплый и потому не освежающий ручей, – пятьдесят метров. Здесь Вадим Александрович переобулся, сняв неновые туфли, в которых его видели менты в гостинице и в которых он следил рядом с домом директора пансионата, и сменил их на башмаки полувоенного образца, что ждали своего часа в рюкзаке. Кобура с пистолетом заняла свое нормальное положение под камуфлированной курткой. Нельзя сказать, что без пистолета Вадим Александрович чувствовал себя в опасности. Он умел обходиться и руками, если это требовалось, в чем уже успели убедиться местные омоновцы и менты, но пистолет всегда мог пригодиться, тем более когда тебя разыскивают достаточно большие и квалифицированные силы, и потому лучше было держать его под рукой. В ручье Вадим Александрович умылся, не убоявшись ступить в прибрежную грязь, прикрытую травой, потому что камней, по которым можно было бы до воды пройти, рядом видно не было. В эту же грязь, работая руками, закопал туфли, выровняв затем траву. А потом, вымыв руки, прямо по воде двинулся вверх по течению ручья. Дно у ручья было каменистым, и грязь с башмаков быстро смылась. А сама мокрая обувь беспокоила мало, потому что в утренней росе она все равно бы намокла, но не промокла, потому что башмаки были сделаны по технологии «Waterprof», которая в девять раз повышает влагоотталкивающие качества кожи в сравнении с обычной. Ходишь внешне в мокрых башмаках, но ноги остаются сухими. А на дневном солнце, стоит только выйти из леса, башмаки высохнут быстро.

Поднявшись по руслу до достаточно густого леса, Вадим Александрович вышел из ручья по чистому и плотному здесь берегу. Время до звонка Олега у него еще оставалось, и можно было здесь отдохнуть, поскольку ночью выспаться не удалось. Вадим Александрович достал из рюкзака собственную трубку «мобильника», проверил уровень сигнала, потому что случается, что в какой-то ямине или просто в закрытом месте трубка не срабатывает, переложил ее в нагрудный карман и выбрал себе для отдыха закрытое кустами место, где легко увидел бы и услышал любого, кто к нему пожелал бы приблизиться. Он уверен был, что легко услышал бы любого, кто не крадется так, как обучен красться он сам. А если кто-то хорошо умеет подкрадываться, то подкрадется и к бодрствующему человеку. Это Вадим Александрович знал отлично и даже гораздо лучше других. Тех других, которые, встав на пост, по наивности бывают уверены, что мимо них муха не пролетит. Пролетает… И не только муха… Поэтому излишне перестраховываться тоже необходимости нет. Да и опасности особой для его личности в данной обстановке не просматривается. Следует только проследить, чтобы никто не подслушал разговор…

Комаров в лесу было немного, и можно было спокойно подремать, не опасаясь того, что проснешься с опухшей и искусанной физиономией…

* * *

Но, как это часто с ним в последнее время случалось, однажды проснувшись, он уже не засыпал снова, даже зная, что недостаток сна утомляет нервную систему, которую потом бывает очень трудно восстановить. Раньше, бывало, организм точно выполнял каждый приказ разума. Сейчас порой некоторые приказы выполнить было сложно. Это не было старением, знал Вадим Александрович. Это и было как раз той самой усталостью нервной системы…

Там, за границей, Вадиму Александровичу думалось, что больше всего его мучает ностальгия. Хотелось домой. Перед мысленным взором все чаще и чаще вставали простые и незатейливые пейзажи срединной России. По наивности он полагал, что, вернувшись, почувствует себя совсем иным человеком. И только вернувшись, осознал свою наивность. Нервная усталость не проходила… А ностальгия оказалась не чем иным, как тоской по той жизни, когда он был прикрыт в своей работе государством и имел право чувствовать себя по возвращении спокойно…

Было и другое, что заставляло его тоже нервничать. Вадим Александрович не сразу понял, что уезжал он из Советского Союза, а вернулся в Россию. То есть уезжал из одной страны, вернулся в другую. Это было странное и больное ощущение, и перебороть его оказалось невозможно…

Но не зря в спецназе ГРУ каждого офицера учат приспосабливаться к любым обстоятельствам и условиям существования. Он это хорошо умел. И, чтобы не ломать себя изнутри, так же приспосабливался, как приспосабливался в любой другой стране – в чужой ему стране… Мимикрировал, прекрасно при этом понимая, что процесс мимикрии всегда есть только временное явление и когда-то предстоит стать самим собой, настоящим. Но решение по этому вопросу Вадим Александрович откладывал в мыслях далеко-далеко, чтобы не утомлять и без того не совсем здоровую голову…

* * *

Звонок в трубке был настроен так, что сначала сигнал звучал едва слышно и только потом нарастал и становился требовательным. Но Вадим Александрович взял трубку в руки уже после первого слабого звонка. Естественно, сначала на определитель посмотрел, чтобы убедиться, кто звонит. Звонил Олег, и звонил вовремя.

– Я рад, что ты уже проснулся, – сказал Варягов. – Слушаю…

– Извини, Вадим… У нас накладка вышла… И даже не одна, а две… Надо выкручиваться, если ты не против… Такая ситуация, значит… Агент мой из их среды… Говорит, что постоянно был на виду у кого-то, словно ему не доверяют, и позвонить никак не мог…

– Говори…

– Из тех шести парней в нужный день никто по адресу не поехал… Хозяин дома позвонил и предупредил, что у него гости, которых выпроводить он не может… Серьезные люди с Кавказа…

– Интересно… Значит, я – посторонних… Невиновных… Хотя… Есть здесь утешающий момент, который может показаться любопытным…

– Какой момент?

– Оба гостя были с оружием, а невиновные, как правило, оружия не носят. У одного «вальтер», у другого «манурин»…

– Это револьвер, что ли?

– Да… Французский, специальная полицейская модель… Очень громко стреляет и сильно пугает… Но, в принципе, штука хорошая. Не сбивает прицел…

– На то он и револьвер… Слышал про такой, видеть не доводилось… Но ты правильно говоришь, что момент любопытный. Ты даже меня заинтересовал… Я попробую что-то узнать по своим каналам… Сильно боюсь только, мы в чужую епархию попали… Как бы не нарваться на крупную неприятность…

– Я не буду бояться… Поздно бояться… Я уже утверждаю, что мы попали в чужую епархию… И в епархию крутую, с которой без необходимости лучше не конфликтовать…

– Есть данные?

– Есть предположения, основанные на не соответствующих моменту фактах…

– Сказать можешь?

– Не углубляясь в подробности…

– Я слушаю…

– Накладок вышло не две, хотя я про вторую пока не слышал, а три… Я мылся в душе в гостинице райцентра, когда в номер вошла, открыв дверь своим ключом, горничная. И увидела в комнате пистолет в кобуре. Вызвала ментов… Пришлось выходить из ситуации силовым методом, но никого, кажется, сильно не повредил… Естественно, менты связали дом директора и гостиницу в один случай… Но дело должны были расследовать менты… Более того, просто местные менты… А прилетела на вертолете следственная бригада из областного центра – из ФСБ, а потом вторая следственная бригада ФСБ – из Москвы… ФСБ, а не менты… Я сделал вывод, что в гостинице нашли мои отпечатки пальцев и запросили Москву… И ФСБ проявила ко мне интерес…