— Тони, какой смысл возвращаться к этому снова и снова? Ты же знаешь, что мы не могли продолжать наши отношения. Ты в долгах, у меня тоже куча неоплаченных счетов. Ты знаешь, сколько я должна? Не стану говорить, потому что меня пугает даже мысль об этой сумме. Мы были счастливы вместе, и давай будем благодарны за это судьбе. Салли — очень милый человек, ты сам это сказал.

— Это так! Поэтому мне и кажется вся эта затея еще более невозможной. Я не люблю ее, и никогда не полюблю, ты знаешь почему.

— Как бы то ни было, Тони, ты женишься на ней. Не забывай, дорогой, как тебе комфортно будет жить на две или три тысячи в год, которые получит Салли. Кроме того, ей просто больше некуда идти, и я не знаю, что мне с ней делать, пока я буду находиться в Южной Америке.

— Разве у нее нет родственников? Кто был ее отец, которому ты так благодарна?

— О, Тони, какой же ты недоверчивый! Неужели я не могу сделать доброе дело, не будучи заподозренной в том, что у меня есть какие-то скрытые мотивы? Меня просто беспокоит Салли и ее будущее. Бедная девочка, какую подходящую работу мы можем для нее найти? И она так влюблена. Уверяю тебя, что это так, хотя она, может быть, еще не осознает этого.

— Все это бесполезно, Линн. Ты, как всегда используешь свои самые изощренные уловки, чтобы мне было труднее отказать тебе, но я не могу и не буду этого делать.

Какое-то время Линн молчала, но потом вздохнула и медленно сказала:

— Я все еще храню тот листок бумаги с твоей подписью, Тони.

— Господи, Линн! — взорвался он. — Неужели ты собираешься очернить меня после всего, что было между нами? Порви этот чертов чек и забудь о нем. Я был пьян тогда, и мне никогда не пришла бы в голову эта мысль, если бы ты не твердила постоянно о том кольце. Я думал, что следующим вечером выиграю и верну деньги назад, ну а ты будешь любить меня еще больше, потому что я дал тебе то, чего жаждала твоя маленькая жадная душонка.

— Прелестное объяснение, — заметила Линн. — Только сочтут ли судьи его достаточным, чтобы оправдать подлог?

— Черт тебя побери, Линн. Я знал, что ты на многое способна, но никогда не думал, что сможешь использовать этот чек против меня именно сейчас.

— Я могу попросить у твоего брата денег, — предложила Линн. — Они помогут Салли продержаться, пока не найдется кто-нибудь еще, готовый жениться на ней не только из-за ее хорошенького личика, но и из-за наследства, которое она получит в день свадьбы.

— Ты просто дьявол.

— Разве? Раньше ты меня довольно часто называл ангелом.

— Господи, ты помнишь это! Послушай меня, дорогая, я люблю тебя, обожаю. Избавься от этого проклятого даго.

— О, Тони, ты неисправим! Интересно, сколько раз за последние годы мы говорили об этом? Теперь слушай меня. Я устала и хочу спать. Завтра у меня трудный день. Давай проясним с этой свадьбой раз и навсегда. Ты женишься на Салли по двум причинам. Первая — потому что ты любишь меня и хочешь мне помочь; вторая — мы больше не будем говорить о ней, но она заперта в моем сейфе.

— Как бы я хотел тебя ненавидеть, — в отчаянии воскликнул Тони. — У меня столько причин для ненависти!

— Но у тебя нет ко мне ненависти, что тогда об этом говорить? Ты любишь меня, Тони, и поэтому сделаешь то, что я от тебя хочу.

— Линн, ты когда-нибудь вспоминаешь тот маленький отель на берегу моря?

— Какой смысл в таких воспоминаниях?

— Мне казалось, что я нахожусь ближе к Богу, чем позволено любому смертному на этой земле. Как ты была прекрасна, Линн! Давай вернемся туда опять, пока не слишком поздно? Позволь мне прижимать тебя так крепко, чтобы нам трудно было дышать, и повторять, что я люблю тебя, и слышать в ответ твой шепот, что ты меня тоже любишь. Давай уедем, Линн!

— Ну все, Тони, хватит. Мы стали старше, и прошлого не вернуть. Кроме того, ты вынуждаешь меня быть грубой, я тебя не хочу.

Последовала долгая тишина. Наконец Линн спросила:

— Ты ведь женишься на Салли?

Он не ответил, и она продолжила:

— Зачем я спрашиваю тебя об этом? Я знаю, что женишься. Ты всегда делал то, что я хотела, и никогда не подводил меня. Спокойной ночи, Тони, и благослови тебя Бог.

Она отодвинула трубку от своего уха и услышала, как Тони зовет ее — Линн! — и опять — Линн! — она пожала плечами и положила трубку на рычаг.

— Ты замечательно выглядишь! — воскликнула Мэри, когда Роза приколола флердоранж к кружевной фате Салли.

Она не преувеличивала. Этим утром в лице Салли, отражающемся в зеркале, было что-то настолько свежее, юное и невинное, что Мэри, вовсе не склонная к сентиментальности, почувствовала, глядя на нее, как на глазах выступили слезы, а в горле застрял комок.

— Ты думаешь, Линн будет довольна? — спросила Салли озабоченно.

— Конечно, она будет довольна, — уверила ее Мэри.

— Тогда я чувствую себя еще счастливее, — сказала Салли. — Но, наверное, счастливее быть нельзя. — Потом, отвернувшись от зеркала, она посмотрела в глаза Мэри и добавила:

— Мне ведь очень повезло, правда?

Ей показалось, что в глазах Мэри промелькнула тень.. После минутного колебания она ответила:

— Я думаю, что твоему будущему мужу повезло еще больше. Салли улыбнулась.

— Не надо только ему об этом говорить, — попросила она. — Людей очень раздражает, когда их пытаются убедить, что они просто счастливчики, если получают что-нибудь особенное. Это вызывает желание, найти в том, что они приобрели, какие-нибудь недостатки. У меня происходит именно так.

Она помолчала минутку, пытаясь понять, почему Мэри выглядит такой печальной, и продолжила:

— Так приятно сознавать, что я выхожу замуж по всем правилам. Я имею в виду флердоранж и белое платье. И, кроме того, эта милая, добрая мадам Маргарита так хорошо все сшила. Я обещала ей написать во время медового месяца и рассказать, каким успехом пользуются все мои платья. Она придет в церковь, чтобы посмотреть на свадебный наряд со стороны. Платье ведь очень красивое, правда, Мэри?

— Очень красивое, — подтвердила Мэри.

Она не стала говорить, хотя могла бы, что идея одеть Салли в белое и венчаться в церкви принадлежала целиком и полностью ей.

Линн, желая покончить с этой свадьбой до своего отъезда в Южную Америку, настаивала на простой росписи в Какстон Холле, в мэрии, и только Мэри, всегда отличавшаяся здравым смыслом, сумела ее переубедить.

— Если ты хочешь, чтобы о девочке сплетничали, а журналисты подозревали, что что-то здесь нечисто, тебе не найти лучшего способа, — сказала она. — Тайные свадьбы всегда подозрительны, особенно когда никто из партнеров не разводился, и для них нет серьезных причин. Сделай все скучно и заурядно, и я уверяю тебя, что ни одна газета даже мимоходом не станет упоминать об этом. Устрой церемонию в какой-нибудь немодной, но респектабельной церкви, пригласи несколько друзей, и кто станет задавать вопросы? Никто, потому что это неинтересно. Какие сенсации могут быть в таком банальном деле? Ты ведь знаешь это, Линн.