Оля с пониманием смотрела ему в лицо.

- Может, все трудности Вам для того, чтобы небыло времени злиться на Наташу? Вы как-то неправильно ее любите! Пусть делаетвсе, что хочет, лишь бы она была счастлива!

- Она, вообще-то, тоже жалуется, что ей тамплохо... А вчера хныкала еще, что снова надо учить историю.

- Она часто звонит?

- Каждый день.

- Вы, наверно, боитесь, что там ей понравитсябольше, чем с Вами, и она никогда не вернется.

- Очень боюсь, - кивнул мужчина, но с такойобворожительной улыбкой, что Оля невольно засмущалась и про Наташу сразу жезабыла.

- Мы, по-моему, впервые говорим с Вами не о моихпроблемах, а о Ваших, - произнесла девушка тихо и довольно.

- Правда? - удивился Максим, хотя, конечно же,знал, что так и есть. - Жаль, что это не означает, что у тебя стало меньшепроблем ...

- Оленька, а ты хочешь иметь детей? - спросилМаксим, когда после кафе они с бывшей ученицей, гуляя по набережной,остановились понаблюдать из-за ограды аквапарка на стайки детишек,скатывающихся на надувных кругах с горок.

- Конечно, хочу! - ответила девушка. - Только,понятное дело, не сейчас. Сейчас у меня нет ни работы, ни самостоятельности.

- А как ты их собираешься заводить? Для этоговедь, вроде, нужен мужчина...

Оля помрачнела и вздохнула:

- Ну, не естественным путем, это точно.

- Почему? Этот способ самый приятный.

- Этот способ самый отвратительный! - повысилавдруг голос девушка и чуть не заплакала.

Она отвернулась от Максима и вцепилась пальцамив решетки забора. Макс был сильно удивлен: такое поведение больше напоминаловзрывоопасную Наташу, а не скромную Олечку. Правда, только благодаря такойреакции Ольги, Макс понял, что произошло. Ведь буквально в мае, передэкзаменами, он спрашивал Олю, целовалась ли она с кем-нибудь когда-нибудь, иОля ответила, что нет. А тут она вдруг с такой уверенностью рассуждает осексе...

- А с кем ты пробовала? - спросил он тихо.

Прислонился плечом на решетку рядом с Олей,засунув руки в карманы джинсов.

- Какая разница?! - пробурчала девушка такимтоном, словно учитель вмешивается не в свое дело.

- Ладно, извини. Просто, знаешь, если тебе неповезло с одним, то это не означает, что все остальные тоже такие... А ты и сомной так разговариваешь, словно я тебя чем-то обидел.

Оля замотала головой, словно пытаясь вытряхнутьвсе лишнее из своей памяти, и воскликнула:

- Я и сама это понимаю, Максим Викторович! Мнепросто очень трудно не обобщать! И в книжке написано, что не надо навешиватьярлыки на других мужчин... Но я не могу... Я Вам доверяю только потому, что Вамдоверяет Наташа... И одновременно с этим ненавижу Вас, потому что Вы мужчина!

Максим вздохнул, почувствовав зарождающуюсяобиду, но терпеливо уточнил:

- Тогда зачем пришла вчера в школу? Зачемсогласилась со мной встретиться сегодня?

- Потому что мне нравится, как Вы со мнойразговариваете. Когда Вас нет рядом, мне кажется, что я хочу рассказать Вамвсе...

- Тогда лучше расскажи все-таки. Потому что мнетвое поведение не очень понятно, зато очень обидно. Я никогда в жизни не делали не сделаю тебе ничего плохого. Пойдем.

Пока шли по набережной в поисках такого места,где бы никто не подслушивал, Оля вроде бы успокоилась. Нашли необитаемыймалобюджетный пляжик. Оля разместилась на камнях, обхватив коленки, словноспрятавшись за ними, а Максим сел спиной к воде, чтобы видеть Олино лицо изаодно контролировать их уединение.

- Ты плохо провела лето из-за этого человека? -спросил Макс осторожно, чтобы не выглядеть навязчивым.

Оля кивнула, но больше ничего не рассказывала.

- А что произошло? - тихо выпытывал Макс. - Тызанималась с ним сексом? Зачем? Он тебя, случайно, не заставил?

Девушка не отвечала. Спрятала лицо в коленях инакрыла голову руками. Может быть, плакала, или, наоборот, стараласьсдержаться. Максим долго терпеливо сидел напротив и ждал. Наконец, Оля, мелькомвзглянув на него, кивнула.

- Как? - тут же продолжил он выяснять. - Сприменением силы? Или, допустим, шантажом?

Оля прятала, прятала глаза - было отчетливовидно, что если бы спрашивала женщина, Оля бы легче рассказала.

- И так, и так, - призналась она и расплакалась.

Макс инстинктивно потянулся к ее руке, но вдругОля, как резаная, заорала:

- Не трогайте меня!

- Прости! - тут же испугался парень и огляделсяпо сторонам. Некоторые прогуливающиеся пешеходы поглядывали на них с тротуара.- Оленька! Тише! Мне просто захотелось тебя как-то утешить!

- Да! - завопила девушка с вызовом. - Он тоже издобрых побуждений...

И не договорила, сорвавшись на долгожданный,дерущий горло рев.

Макс растерялся. Вообще не представлял, как себявести. Первое, что напрашивалось на ум, - встать и уйти, потому что присутствиемужчины неподалеку для Оли, видимо, невыносимо. Но оставить ее в такомсостоянии - не по его принципам. Сидел рядом, стараясь контролировать своируки, не позволять себе ни обнять Олю, ни погладить по голове... Хотя оченьхотелось, ведь не знал другого способа успокоить плачущую девушку. И молчал, ненаходя ни малейшего подходящего словечка.

- Оль, хочешь, уйду? - предложил Макс суважением и совершенно без обиды. - Если ты мне до такой степени не доверяешь,то не думаю, что тебе станет лучше от нашего общения.

Оля не ответила. Она и сама не могла в себеразобраться: нормально разговаривала с ним, пока не вспомнила о своей беде, атеперь словно спрашивает с него за все, что сделал другой мужчина. Искреннестаралась успокоиться, но отвлечься от своих мыслей не получалось. Нет, с нимхорошо... Он не позволял себе ничего лишнего никогда!

- Кстати, я уже обнимал тебя однажды, - напомнилМаксим примирительно. - Помнишь, когда ты плакала у меня в кабинете? И ничегострашного, да? Не бойся, я не буду к тебе прикасаться, раз ты так негативнореагируешь. Но не думай, что я остаюсь в стороне от твоих переживаний. Можешьничего мне не рассказывать, я уже понял все, что надо. Просто имей в виду, чтоя рядом.

Оля кивнула и, снова спрятав лицо в коленях,долго-долго плакала, иногда беззвучно, а иногда (наверно, вспоминая что-то вдеталях) в полный голос. В какие-то мгновения она совсем молчала, но ее плечитряслись так заметно, что было понятно - это еще хуже слез.

- Как можно изнасиловать девушку из добрыхпобуждений? Это какой-то бред! - говорил Максим сам себе.