В успехе акции вор не сомневался. «Мне почему-то кажется, Леон, – сказал тогда смотрящий с хитрым прищуром, – что, несмотря на превосходные навыки бойца и твое насквозь «мокрое» прошлое, ты не слишком горишь желанием навсегда оставаться в семье и жить по нашим законам. Тебе по душе совсем другая жизнь. Я прав?» Я еще раз убедился, что Ветер не только умен, но и крайне наблюдателен. Глядя на меня, на мое поведение, на выражение моего лица в течение последних дней и не спрашивая ни о чем, смотрящий словно читал мои мысли. Я действительно не хотел навсегда сливаться с бандой. Я хотел просить вора помочь мне с документами, после чего собирался уехать с Дальнего Востока. Я хотел забыть о кошмаре последних лет и просто жить, как живут миллионы обычных людей. Я хотел работать, учиться, читать книги, постигать новое и заниматься восточной борьбой только для собственного удовольствия… Выслушав меня, вор долго думал, дымя папиросой и расхаживая по комнате, потом сказал: «Хорошо, Леон. Когда Мао будет мертв, я отпущу тебя и даже дам денег, которых тебе хватит, чтобы обустроиться на новом месте. Ты сможешь навсегда уехать из моего города. Но – лишь с двумя условиями. Первое: никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать о гейше, о шанхайской триаде, о Мао и о нашей акции возмездия узкоглазым. Второе: я дам тебе адрес одного человека в Москве и напишу сопроводительное письмо. Это мой давний кореш, я многим обязан ему. Его зовут… ну, скажем, пусть будет Александр Александрович. До столицы доберешься тихо, аккуратно, избегая милиции. В Москве получишь временное жилье, паспорт и помощь в решении любых проблем… Однако, как ты понимаешь, Леон, ничего в нашем мире не дается за просто так. Сан Саныч поможет тебе начать жизнь с чистого листа, станет твоим ангелом-хранителем от любых возможных бед. За это, если понадобится, ты окажешь ему ответную услугу. Какую? Я не знаю… Но я точно знаю одно – как никто другой, он умеет ценить силу данного ему и данного им самим слова, благодарить своих друзей за преданность, а еще – никогда не прощать изменников и своих врагов. Если ты согласен с моим предложением – говори прямо сейчас. Если нет…»

Ботаник покачал головой, задумчиво глядя на ловящего каждое его слово Славу.

– Я сразу догадался, кто такой этот Александр Александрович, или как там его на самом деле. Главный московский вор! Пахан всея Руси… или что-то в том же духе. Так что мнимая свобода простой человеческой жизни, которую щедро пообещал мне хитрый Ветер, на самом деле не более чем блеф. Иллюзия. Однако, глядя в лицо вора, я отлично понимал, что у меня нет других вариантов. Я не хотел до конца жизни прятаться по темным углам города детства и выполнять для владивостокских воров черную и грязную работу. Мне, как воздух, нужны были легальные документы и пространство для маневра. А дальше – время покажет… Выкручусь как-нибудь. С моим-то, не деградировавшим даже после длительного наркотического бреда, умом и дикой жаждой начать все сначала… Мне был нужен шанс, и я не собирался его упускать!.. В общем, я сделал умное лицо и сказал, что согласен отправиться в Москву, к всемогущему Сан Санычу, для которого сляпать дальневосточному варягу настоящий советский паспорт – плевое дело… Ветер еще раз пристально оглядел меня с головы до ног, хмуро кивнул и, не прощаясь, покинул комнату, в которой проходил наш разговор. А мне снова показалось, что умный и проницательный вор опять безошибочно прочитал на моем лице мои самые сокровенные мысли…

Леонид Иванович встал с кровати и подошел к окну. Отдернул занавеску. Некоторое время что-то высматривал снаружи, потом подошел к плите, присел на корточки, открыл чугунную заслонку и начал шурудить кочергой угли. Разворошив их, подбросил в печь несколько лежащих тут же сухих поленьев, встал, наполнил чайник колодезной водой из ведра и поставил на плиту. Мельком взглянул на тикающие на стене старые ходики с дважды в сутки высовывающейся из дупла кукушкой. Без десяти три.

– С Мао все получилось? – первым нарушил затянувшееся молчание Слава. – Ты… вычислил его, Иваныч?

– Даже легче, чем представлялось вначале. Не так страшен, грозен и готов к битве оказался китайский дракон, как считали русские урки. Все понеслось словно музыка по нотам, – не глядя на Корсака, криво ухмыльнулся профессор. – Я, как и собирался, выследил старика возле его логова. Того самого дома, в подвале которого провел самую «веселую» часть своей жизни. Со мной в засаде был отличный стрелок, потомственный таежный охотник, который из винтовки, двумя точными выстрелами, снял телохранителей Мао. Как только громилы рухнули, вышел я и открутил сообразившему, что происходит, и пытавшемуся укрыться в доме старику его не в меру мудрую голову с козлиной бородкой. На шум выстрелов из дома выскочили еще трое китайцев, и все тут же получили по пуле в лоб… Когда все было закончено, я взял корабельную ракетницу и выстрелил. Подал условный сигнал. Его заметили и продублировали по цепочке еще семнадцать человек, в разных частях города. Двенадцать групп, от пяти до двадцати человек каждая, вооруженные пистолетами, кастетами, цепями и прочими интересными приспособлениями для нанесения вреда здоровью, тут же ринулись на заранее известные точки и приступили к погрому. Тех узкоглазых, кто не оказывал особого сопротивления и не имел на теле характерных наколок с символами триады, сильно не калечили. Пытающихся убежать и упрямых убивали сразу. Громили все торговые точки и дома, где, как было известно мне и ворам, обитали связанные с шанхайской гидрой китайцы. В течение часа город буквально умылся кровью желтолицых. Несколько сотен раненых, сотни покалеченных, десятки убитых. Все, что принадлежало китайцам, было переломано, перевернуто вверх ногами, подожжено… Милиция, застигнутая врасплох, не смогла сразу задержать ни одного из участников погрома. Более того – трое пытавшихся вмешаться ментов отправились прямиком в больницу. Но тем же вечером – я знаю абсолютно точно – Ветер на тайной квартире лично встречался с владивостокским «гражданином начальником» и дал тому на лапу весьма солидную сумму золотом, чтобы замять дело. Для имитации ответных действий милицией во время облавы были арестованы лишь несколько десятков мелких жуликов и прочей шушеры…

А на следующее утро я получил от вора письмо к Сан Санычу, подъемные деньги, устные инструкции, как без проблем добраться до столицы, и в сопровождении насильно приставленных мне Ветром «с целью безопасности» двух молчаливых мужиков отправился в Москву. Если бы я очень захотел, то мог бы без особых сложностей избавиться от обоих сопровождающих. Но мне, как воздух, нужны были чистые документы… Добирались мы через Сибирь долго, слишком долго и муторно. Со множеством сложностей и происшествий. По дороге один из моих сопровождающих – Егор – заболел пневмонией, начал харкать кровью и вынужден был, сгорая от внутреннего жара, остаться в маленьком уральском городке на излечение. Его подельник, Илья, несмотря на обострившуюся язву, упрямо следовал за мной, как хвост, и скрылся с глаз долой только после того, как лично убедился, что в столице я связался по телефону с неким Александром Александровичем и спустя час сел в приехавшую за мной к Казанскому вокзалу извозчичью пролетку, помахав на прощание рукой… Спустя тридцать минут после нашего расставания я, не предъявляя никаких документов, уже находился в одноместном номере гостиницы «Волга», где мог привести себя в порядок с дороги и отдыхать до десяти вечера, когда за мной снова должны приехать и отвезти на личную встречу с таинственным и всемогущим московским паханом – Сан Санычем…