– Ну и как ваша госпожа меня нашла?

Уршула мысленно хмыкнула. Откуда им знать? Госпожа хранила свои тайны.

Не получив ответа, Валда подался вперёд, и стул под ним скрипнул.

– Я оставил Дикий двор тринадцать лет назад. – Зеленоватые глаза скользнули по их лицам. – Тринадцать, понимаете? – Будто неразумным детям разжёвывал. – Я устал жить там и отправился путешествовать. Меня давно ничего не связывает ни с Йоваром, ни с его учениками. Я сам по себе.

– Я понимаю. – Уршула скрестила руки на груди. – Госпожа ни в чём тебя не обвиня…

– Я не живу тут, в Борожском. – Валда крутил в пальцах вручённое колдовское перо. – Я был женат на мазарьской пани, а потом просто заскучал. Жизнь носит меня по всей стране. То, что вы застали меня на севере, – случайность.

Ляйда расхохоталась.

– Случайность! – Обернулась к Уршуле: – Слышишь? Ах как нам повезло.

Она шагнула вперёд и сказала зловеще-ласково:

– Дядя, не держи нас за дур. Внизу сказали, что ты назавтра отплываешь в Льёттланд. – Подмигнула. – Запахло жареным, да?

Валда мягко улыбнулся, но смотреть стал ещё насторожённее.

– По тебе видно, что ты человек бывалый. – Ляйда чуть повела подбородком. – Значит, решил унести ноги?

Уршула предупреждающе цокнула:

– Ляйда.

– Брось, Урыся. – Ляйда подошла ещё ближе. – Как только мы уйдём, он вышвырнет перо и даст дёру. Правда? – Ляйда наклонилась к самому уху Валды: – Но этим только госпожу разозлит. Она ведь его и на краю света достанет. И допрашивать уже будет… строже.

Валда вскинул лицо и посмотрел на Ляйду так, будто любовался.

– Ляйда, – повторила Уршула требовательно. Одно дело – приносить вести чародеям вроде купца Збыслава, которые никогда ни к каким дворам не принадлежали. Но совсем другое – тому, кого некогда обучал Йовар.

Чувствовалось: Валда хоть и перекати-поле, но колдун матёрый. Уршула бы не стала ему дерзить.

Уголки губ Валды поползли вверх.

– Ничего-то ты не боишься, да? – спросил он Ляйду.

Ляйда тоже улыбнулась.

– А кого мне бояться? Тебя? – Добавила звучным полушёпотом: – Хоть пальцем нас тронешь, и госпожа прикажет тебе украсить своими кишками деревья в ближайшем лесу.

Уршула прекрасно знала, как силён был трепет перед именем госпожи Кажимеры, но не стала бы полагаться на него так, как Ляйда. В мире много людей, которые сначала делают, а потом думают – так зачем лезть на рожон? Правда, и сама Уршула этому научилась не сразу – подростком она была оторви да выбрось, но оказалось, что держать язык за зубами приятнее, чем потом объясняться с разочарованной госпожой.

В те годы разочарование госпожи ничем не напоминало разочарование родительницы. Нет, в такие мгновения она чуть щурила желтоватые совиные глаза и вздыхала, и Уршуле слышалась в этом сдержанная досада покупательницы, которая обнаружила, что новенькая вещь ни к чему не годится.

А Уршуле всегда хотелось доказать, что она годится на многое.

Она подошла к Ляйде и сжала её плечо.

– Довольно, – сказала холодно. Глянула на Валду сверху вниз. – Полагаю, ты нас понял. Госпожа зовёт тебя в Тержвице, и отказываться не стоит. Ляйда, идём. Мы спешим.

Перо в пальцах Валды слегка трепетало.

– До встречи, – уронил он.

Ему не ответили.

Когда Уршула спускалась по лестнице в главную залу, Ляйда её окрикнула.

– Слушай, Урысенька, – зашипела, перехватывая её руку, – а давай ты не будешь всюду высовываться вперёд, ладно? Тебе кто позволил вмешиваться, когда разговариваю я?

Уршула пожала плечами. Высвободила руку.

– Госпожа Кажимера.

Мазарьская панночка Ляйда опять выглядела как красавица с лубочной стоегостской картинки – змеи тяжёлых кос, сердито сведённые чёрные брови. Кожа в тусклом освещении корчмы золотистая. Карие глаза такие тёмные, что не видно зрачков.

Но Уршулу никогда не трогал её необычайный вид.

– Я старше, – объяснила она, – и опытнее. Поэтому и слежу за тобой. Нам нужно передать волю госпожи, а не злить учеников Йовара.

Ляйда поджала губы, но ничего не сказала.

Уршула продолжила спускаться по лестнице. Было бы в комнате Валды окно, вылетели бы через него, а так пришлось снова пересекать затхлый зал.

Утром в корчме сидели несколько мужчин – помятые, нехорошего вида. Уршула их не боялась, но понимала, насколько они с Ляйдой приметны: молодые женщины, путешествующие в одиночку. Одеты не бедно, хоть и приехали без повозки – коней они оплели защитными чарами и оставили за пределами городка, в лесу. Но это ведь было Борожское господарство, к колдунам тут относились с опаской и немым почтением – а Уршула думала, что, глядя на неё и Ляйду, можно было заподозрить, что они колдуньи. Стоило только немного подумать.

Но как оказалось, думать хотели не все.

Когда Ляйда проходила мимо одного из столов, мужчина – с осоловевшими глазами, только проснувшийся после попойки, – ухватил её за рукав.

– Гля, какая цы-ыпа! – Расплылся в улыбке.

Грязные пальцы смяли расшитую ткань, и глаза Ляйды полыхнули – и так разозлилась из-за Уршулы, а теперь…

Уршула даже не стала одёргивать её в этот раз. Знала – бесполезно. Ляйда дёрнула сжатой рукой, и жалобно звякнул браслет на запястье.

– С-смерд, – процедила она с ненавистью.

Мужчина даже не успел ей ответить. Уршула почуяла чародейским нутром, как так же жалобно задребезжали струны его воспалённого разума, рыхлые, тонкие. Хватка на рукаве Ляйды ослабла. Ладонь сжалась в кулак, и мужчина с силой ударил самого себя в лицо. Его откинуло настолько, что стул, на котором он сидел, перекатился на задние ножки и, скрипуче качнувшись, рухнул.

Мужчина завыл. Задёргался на упавшем стуле, как перевёрнутый жук – на спинке. Впечатал в себя кулак ещё два раза, в нос и скулу.

В зале повисла растерянная тишина. Мужчины за соседними столами приподнялись, из кухни выглянула подавальщица… Поняли, что произошло, или списали на странный пьяный угар? Уршула не знала.

Ляйда обернулась и выразительно на неё посмотрела. Что теперь, мол? Вмешаешься? Захотелось вцепиться ей в волосы на затылке и без всяких чар приложить о столешницу. Но нельзя: госпожа Кажимера узнает и за потасовку перед зеваками не помилует. Уршула давно не та простая задира, дочка моряка, которая не гнушалась отстаивать своё тумаками.

Мужчина на полу заёрзал и сдавленно закряхтел.

– Если наигралась, – бросила Уршула сухо, – идём.

И направилась к дверям. Хотела обернуться, чтобы проверить, чем занята Ляйда – (наверняка стояла посреди пропитавшегося пивом зала, прямая и гордая, как настоящая панна, и злобно кривила губы), – но удержалась. Пусть не думает, что Уршула станет разгребать последствия её гнева.

Ляйда наконец пошла за ней.

И больше они этот случай не обсуждали.

Второго из бывших учеников Йовара они нашли в глухой