этих речей, хотелось дышать полной грудью. Мое сознание знало, кто я, но ум еще не нашел определения. Они замолчали, я встала, открыла малюсенькое окошко и задышала часто-часто. А когда мне полегчало, заговорила, и речи эти будто бы кто-то наговорил мне в уши:

— Я не Бог. Я просто очень старая душа, прошедшая множество перерождений и трансформаций. Я открыла в себе все уровни познания и сути, я — все, все — я. Меня нет, потому что я во всем и в каждом.

— Чего??? — проговорил мужчина, свалившись на стул, и замер, а женщина слегка оторопела.

— А можно мне покушать чуть-чуть? — спросила я, и женщина засуетилась в поисках еды по дому.

Набивая щеки, я сказала, что их больше не тронут.

Но после произошедшего они, наверное, уже и забыли о банде. Все их внимание было приковано ко мне.

— Может, ты останешься у нас? — женщина спросила, уже понимая, что я собираюсь уходить — ей так было спокойно в поле моей силы.

— Нет. Мне надо идти, — ответила я.

Она дала мне с собой связку простых продуктов, и я отправилась дальше.

Где-то дальше я чувствовала, что есть то место, где был источник моей внутренней боли. Он звал меня прийти к нему. Я чувствовала притяжение своей болью, будто бы найдя его, смогу излечить, смогу исправить то, что есть.

Я проходила улицу за улицей, мимо покосившихся домишек и вышла на большую дорогу, еще имевшую признаки когда-то оживленного движения. Теперь обочина заросла, а асфальт был покорежен.

К вечеру я добралась до высотных полуразрушенных домов. В них еще прятались люди, и чем глубже я входила в город, тем больше глаз за мной наблюдало.

Зайдя в один из старых подъездов, я искала место для ночлега. Навстречу мне вышли трое мужчин, один из них злобно ухмылялся, будто бы нашел добычу. Он же первый и заговорил:

— Ты знаешь, что с тобой будет? — с той же ухмылкой проговорил он. — Ты не могла не понимать, что ты идешь на смерть!

— Я ищу ночлег и вас не трону, вам ничего не угрожает, — спокойно сказала я, мне не хотелось их смерти, о своей даже не думала.

Мужчин рассмешили мои слова, они чувствовали себя в полной защищенности, и их сила для них была неоспорима. Но сила была и во мне. Какое ощущение дает полное всевластие? Какие права имеет тот, кто имеет силу?

— Вредить я вам не буду, если вы не будете вредить мне, — говорила я устало, мне нужно просто было дойти до тихого места под крышей, чтобы заночевать. Мне надоело всем показывать право на существование, оно вело лишь к боли: их и моей. Это было общей болью.

Главный кивнул в мою сторону головой своим приспешникам, и они пошли на меня стремительно, но тут же попадали на землю, приблизившись лишь на длину шага. Главный упал последним, я смотрела в его черную душу, которая уничтожила много жизней из удовольствия, и не видела причины оставлять его душонку здесь. Во мне не было злости, страха, ненависти: это было непонимание. Я не могла сопоставить все, что я вижу, с тем миром, где мы все существуем. Я не могла себе представить существование вреда, осознавая, что все мы — единое целое. Растения, животные, люди, бактерии, насекомые, сущности, высшие силы. Все это сотворено великой любовью в единстве, но эта раковая клетка отделила себя от общего и начала пожирать другие. Это не могло уложиться в моей голове.

Его хрупкое тело, его вместилище души расщепилось за пару секунд, а душа полетела по назначению, куда таким, как она, нужно было лететь.

Мое состояние нельзя было назвать печалью, но я чувствовала: чем больше я встречаю раковых клеток, пожирающих себе подобных, тем больше мой внутренний груз и тем мне тяжелее. Заглядывая в их черноту душ, я тяжелею.

И тут меня вновь посетил вопрос: «Что я такое, и зачем я есть?»

Почему я существую? Они, люди, другие совсем. У них эмоции, жажда, стремления, цели. У них есть постоянный голод, голод обладания, жизни, страсти. А я будто пустая, без этого голода, но, будь он у меня, я бы косила людей как траву. Я бы ненавидела их. Уничтожала за малейшую гипотетическую угрозу. Но почему мне больно от боли других? Почему я — это они? Это возможно, только если мы созданы из одного живого материала. Но они боли друг друга не чувствуют, а то бы не убивали бы себе подобных.

Вдруг на улице послышался ужасный звук взрыва, и задрожал весь дом, а те стекла, что оставались еще целы, так сильно задребезжали, что готовы были выпрыгнуть из рам.

Я выбежала на улицу и увидела приближающиеся вертолеты и очертания парящих по небу людей в металлической экипировке. Может, это были те, о которых рассказывал мужчина из деревни: наделенные нечеловеческой силой. Он рассказывал, что их вывели из пробирки богачи для своей защиты и власти над простыми людьми. Он говорил, что некоторые из них обладали сверхспособностями.

Не успела я это обдумать, как один из таких приземлился прямо рядом со мной. И я поняла, что они знают обо мне и подняли этот переполох только из-за меня.

Он был один и был похож на железную машину снаружи, но проглядывались человеческие части тела.

— Лечь на землю! — приказал грубо он.

Я отвернулась и пошла куда глаза глядят. Не думаю, что мне нужно сейчас привлекать внимание. Нужно бежать. Но он моментально оказался ближе и схватил меня за плечо, что-то выкрикивая.

Я сломала то, что было похоже на его металлическую руку, и потом то же сделала с его шеей.

Сверхсила? Похоже, и это мне не сможет навредить.

Я убежала в узкие дворы и скрылась в обшарпанном подъезде.

Неужели они меня так боятся, что послали целую армию? Но, наверное, им стоило это сделать, хотя причин страха моего существования мне было не понять.

Тут из дверей квартиры меня позвал парень лет двадцати четырех с татуировками в виде мелких черточек по всему лицу и рукам. Он дергался,