Только теперь мы получили возможность удовлетворить свое любопытство, получив известие о высадке союзников в Алжире, Оране и Касабланке. Началась операция «Факел». Задача подводного флота заключалась в нападении на итальянские военные корабли на пути с баз к местам высадки. Однако итальянский флот предпочел переждать критическое время на родных базах.

Вскоре мы увидели реакцию немцев на происшедшее. Голубое тропическое небо стало черным от летящих «Ю-52s», перевозящих войска с Сицилии в Тунис. В первое время, заметив самолеты, мы послушно ныряли, как это предусмотрено инструкциями. Но эти самолеты не интересовались субмаринами, поэтому мы перестали утруждать себя и, оставаясь на перископной глубине, наблюдали за ходом перевозок. Иногда в небе появлялись шестимоторные воздушные гиганты с планерами на буксире. Они приземлялись и сразу взлетали опять, чтобы через два часа вернуться с очередной партией людей. Так продолжалось до конца нашего похода. При первой возможности капитан послал радиограмму на Мальту, в надежде на вмешательство наших самолетов.

Через несколько дней мы получили приказ возвращаться на базу. В первую же ночь на обратном пути мы едва не наткнулись на две патрулирующие на поверхности итальянские подводные лодки. Нам пришлось затратить немало усилий, чтобы уклониться от этой нежелательной встречи. А через два часа, стоя на мостике, я был куда больше напуган появлением другого врага. Видимость всю ночь была плохой, но сейчас небо еще более почернело. В сгустившейся тьме я едва мог различить вспенивающий воду нос нашей лодки. Угроза, казалось, повисла в воздухе. По опустившемуся на нас иссиня-черному покрывалу изредка проскальзывали зловредные змеи молний и, завершив свой путь, тонули в море. Наблюдая за приближающимся штормом, я поневоле задумался: интересно, что произойдет с субмариной, если в нее ударит молния? Если она может убить, когда ты прячешься под развесистым дубом, почему ей не сделать то же самое, когда ты стоишь на стальной громадине и со всех сторон тебя окружает вода? Когда очередная молния ушла в воду в пятидесяти ярдах от нас и я услышал (или думал, что услышал), как она зашипела перед тем, как погаснуть, на нас обрушились тяжелые камни града. В состоянии, близком к панике, я вызвал капитана и объяснил, что мы попали в самый центр грозы, видимость близка к нулевой, нужно переждать разгул стихии на глубине. Капитан согласился, и мы ушли на спасительную глубину. Даже когда лодка достигла 80 футов, акустики слышали, как тяжелые градины бьют по воде.

Мне потребовалось несколько недель, чтобы пережить случившееся. Неужели я такой трус, что решил спасаться на глубине от обычного шторма? Но мне никто не дал ответа на вопрос, что происходит с лодкой, если в нее попадает молния.

Вернувшись на Мальту, мы узнали, что следующие десять дней проведем на берегу, затем выйдем в короткий поход, после чего отправимся к «Мейдстоуну», который готовится перейти в только что взятый порт Алжир, на 500 миль ближе к району действия субмарин. Широко распространенная точка зрения, что плавбаза доставляет топливо, боеприпасы и продовольствие своим субмаринам в море, является заблуждением. Было бы неправильным подвергать опасностям плавучий город с ремонтными и складскими мощностями, а также очень квалифицированный технический персонал постоянным опасностям. Плавбаза должна иметь возможность быстро свернуть все работы и перейти туда, где в данный момент стратегическая необходимость в ней наибольшая, затратив на это несколько дней. Конечно, при этом она подвергается опасности вражеской атаки, но это неизбежный риск. Кстати, в июне того же года плавбаза «Медуэй» затонула после торпедной атаки на переходе из Александрии в Бейрут.

В начале декабря мы попрощались с Мальтой. А незадолго до Рождества, возвращаясь туманной лунной ночью в Алжир, мы обнаружили, что следуем в двух милях от другой субмарины, которая тоже держит курс на запад. Рассмотрев нашего неожиданного попутчика в бинокль, мы поняли, что рядом итальянская подводная лодка. Неожиданно с нее просигналили нечто непонятное. Ламби решил ввести врага в заблуждение. Он вызвал на мостик сигнальщика и приказал просемафорить ответ: бессмысленный набор символов. Итальянец, вероятно, был изрядно озадачен, но побоялся показаться некомпетентным и снова начал передачу. Мы ответили только что выдуманным итальянским названием, и сигналы прекратились.

– Вызови его еще раз, – приказал Ламби.

– Что ему передать, сэр?

– Все, что придет в голову.

– Есть, сэр.

Прислушавшись к щелканью триггера, я понял, что он передает одно за другим отборные ругательства. Далеко не каждому в военное время удается высказать в лицо врагу все, что ты о нем думаешь. Этот матрос решил не упускать уникальную возможность. Ситуация стала напоминать специально разыгрываемую комедию. Все стоящие на мостике принимали отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться. Итальянец снова принялся сигналить что-то непонятное, и мы заметили, что он меняет курс, намереваясь идти к нам.

– Все вниз! – скомандовал Ламби. – Будем атаковать!

Мы скатились вниз и через минуту опускались под воду. Капитан начал искать врага в перископ. Но при прохождении через многочисленные линзы перископа свет частично рассеивается и теряется, поэтому обнаружить силуэт вражеской лодки ему удалось лишь через несколько минут. Итальянская субмарина шла медленно; судя по всему, ее капитан недоумевал, куда мы пропали.

Но прежде, чем мы вышли на атакующую позицию, капитан потерял из виду противника и больше не сумел его обнаружить. Надо полагать, у нашей несостоявшейся жертвы пробудился инстинкт самосохранения и лодка спряталась на глубине. А жаль.

В бухту Алжира мы прибыли в рождественское утро 1942 года, облачившись в белую тропическую форму и горя желанием увидеть новую экзотическую страну. Щурясь от палящего солнца, мы разглядывали белые городские дома и виллы, разбросанные по склонам холмов. Вскоре мы увидели знакомый силуэт «Мейдстоуна», только что прибывшего из Гибралтара. Мы передали опознавательные сигналы и немедленно получили ответ: «Добро пожаловать в Алжир! С Рождеством! Все увольнительные на берег отменяются!» Мы были потрясены такой негостеприимной встречей, но причина этого вскоре выяснилась. За день до нашего прибытия был убит адмирал Дарлан, и никто не знал, как воспримут эту новость местные французы. К счастью, ничего особенного не случилось, и к вечеру нам было разрешено сходить на берег.

На берегу меня ожидала волнующая новость. Оказывается, меня отзывали в Англию для учебы на командирских курсах. Такой же приказ получил Тони Спендер, с которым мы когда-то вместе проходили первичную подготовку. Мы должны были отправиться домой на крейсере, отход которого ожидался через несколько дней. Произведя несложные подсчеты, мы поняли, что в Англии у нас будет не больше двух свободных дней до начала учебы. У Спендера появилась блестящая идея. В течение последних месяцев он был старшим помощником на субмарине «Р-219», выполнявшей некоторые особые поручения американцев. В октябре они доставили в Алжир генерала Марка Кларка, прибывшего на тайную встречу с представителями Жирода, а через несколько дней благополучно вернули обратно. Затем они приняли на борт самого генерала Жирода, бежавшего из Франции, и высадили на гидроплан, который позже доставил генерала в Гибралтар к Эйзенхауэру. Через своих новых американских друзей Спендер связался с пилотом «летающей крепости», которая вылетала в Англию через три дня, и договорился, что нас возьмут на борт пассажирами. Наши командиры были в ужасе. В те дни воздушный транспорт считался слишком опасным для перевозки пассажиров: за последнее время очень много высокопоставленных военных погибли именно во время воздушных перелетов. А разве не сказал недавно Черчилль, что один командир подводной лодки стоит миллиона фунтов стерлингов? Барни Фоукс, который был слишком занят, чтобы спорить, заявил, что предпочитает ничего не знать о наших планах. Мы быстро собрали вещи, и я распрощался с «Сарацином», его капитаном и командой.