штука тяжёлая. Житьё в бараках, как правило, на Изнанке, постоянное ношение амулетов, чтобы не умереть, весьма посредственная кормёжка, плохая медицина и изнурительный, в буквальном смысле, каторжный труд делал срок больше пяти лет условно-вечным, по той простой причине, что была хорошая вероятность к тому времени умереть.

Это сравнимо с тюремной системой девятнадцатого века. К примеру, в США человек, который получал пожизненный срок, отправлялся копать себе яму в земле, в которой сам же потом и отбывал срок. И хотя его регулярно кормили, больше четырёх лет в сырой земляной тюрьме под открытым небом мало кто мог прожить. То есть, современные «пожизненное заключение» и такое же наказание позапрошлого столетия, когда гуманизм ещё так ярко себя не проявил — две большие разницы. Мой Кустовой был ближе к дикому прошлому, и каган это тоже понимал. Разумеется, были уникумы, которые и в лагерях неплохо устраивались и досиживали до конца своих «длинных» сроков.

— А что там родственник мой, про которого мы договаривались, что ты обязательно поможешь?

— Так он нужен или нет?

— Ну конечно, я же говорил в прошлый раз! Родная кровь, почти что брат мой! Ты меня не путай, адвокат, я решительный, как сокол, никогда точку зрения не меняю!

— Его ищут и, скорее всего — найдут. Потребуются деньги на это мероприятие, но должно хватить из операционных средств.

— Вот он ишак, конечно. Деньги на него тратить. Не расстраивай кагана, зачем только эту тему поднял?

Я подсел поближе и дал ему на подпись документы.

— Что это?

— Отчёт директора, о том, что он приступил к работе и ведёт инвентаризацию.

— Какой он умный, молодец, инве… это, короче, очень важно. А это что?

— Указание на расчётный счёт физического лица, куда будут перечислять твои дивиденды.

— А что за счёт?

— Я его открыл на твоё имя, чтобы ты деньги на него получал.

— Деньги, получается, в банке будут лежать? А можно их снять?

— Как только будут поступления, можешь снять, великий каган.

— А где этот банк?

— Тут адрес указан.

— Ещё и лично ехать⁉

— Обязательно. Банк твои деньги постороннему не может выдать.

— Ну… это как раз хорошо. Видишь, как подданные меня подводят?

— Банк попросит паспорт. Паспорт твой у меня.

— Какой паспорт? Кагану не нужен паспорт!

— Для банка нужен. Но ты не переживай, он же уже есть. Да ты подписывай, подписывай, великий каган!

— Не подгоняй меня. Куча бумажек, кому они нужны?

— Бюрократия.

— А это что за депеша?

— Мой отчёт о проделанной работе и акт оказанных услуг. У меня по нему к тебе, уважаемый Юба, сразу вопрос, ты когда мне сможешь оплатить за мою работу?

— Ой, что ты такое говоришь! Денег в казне нет, женщины голодают, дети плачут, охота неудачная, золото на руднике совсем иссякло, зверь ушёл!

— То есть, мне подождать?

— Ну конечно, мы же друзья.

— Хорошо, подписывай, твои экземпляры откладываю в папку. Директору нужны средства на ремонт третьего ректификатора. Сможешь занять своему предприятию?

— Ты что думаешь, русский, за эту минуту что-то изменилось, и казна заполнилась? Я же тебе говорю, денег нет. Выкручивайтесь сами!

— Хорошо, я понял, будем выкручиваться, — покорно закряхтел я, складывая документы.

— Ладно, ты главное расскажи, какое у него было лицо!

Каган подал мне чашку своего весьма странного степного чая с солью и кобыльим молоком, и я принялся рассказывать, во многих местах придумывая, потому что в действительности увидеться с гражданином Кремером мне не довелось.

* * *

Я вернулся в город ближе к закату, усталый и разбитый, по дороге заехал в «Золотой фазан», чтобы поесть и встретиться, если удастся, с мадам Кукушкиной, потому что решения по её делам вступают в законную силу, их можно исполнять и… собственно, на этом история покойного Стрижова закончена.

— Привет! — на пороге меня радостно встретила Пенелопа.

— Привет. Сто лет тебя не видел.

— Соскучился? — она умела улыбаться одним выражением глаз, это было очень мило и красиво.

— Конечно. А могу я тебя попросить постоять и подождать?

— Ну… Мне надо бежать к подруге на день рождения. Но тебя я подожду.

Я сбегал за угол и купил в лавке цветов, чтобы торжественно ей вручить.

Пенелопа просияла, нежно чмокнула меня в щёку и, откланявшись, торопливо ушла. Я даже не успел посоветоваться с ней по поводу покупки авто.

Кукушкиной-старшей в заведении не было, так что я просто сытно поел, расплатился и ушёл, точнее, уехал домой.

Ситуация, когда мне не надо ловить экипаж для каждого перемещения, начинала мне нравиться.

Доехав домой, я с удивлением обнаружил Иону, которая сидела на лавочке неподалеку от моего нового жилища и беззаботно покачивала ногой.

Незаметно припарковал автомобиль, подошёл.

— Привет, кузина. Какими судьбами?

Я подсел рядом на лавочку.

— К тебе пришла. Извиниться. Обижаешься на меня?

— Вообще-то да, есть такой момент. Я тебе ключи дал, чтобы ты цветы поливала, но внезапно благодаря тебе и этим ключам произошло татаро-монгольское вторжение.

— Прости-прости. Всё произошло так быстро. Нагрянули, расспросили Филиппа, он и проболтался, что у меня есть ключ. Ну, я и была вынуждена…

— Извинения приняты…

— Я не знала, — продолжила она, заламывая пальцы, — что у тебя напряжённые отношения с братьями и родителями. А они вчера с тётей Фаридой тебе все кости перемыли. Прости, что доношу, тебе неприятно такое слышать.

— Да я догадываюсь, что за меня только мама.

— Ещё тоже маленькая Эрика. Только ей в твоей горластой семье никто слово не даёт

— А как ты узнала,