– Потому что она чувствовала себя незащищенной. Ты должен это понять. В девять лет Флисс потеряла родителей. Она боялась перемен. Больше всего на свете ей хотелось надежности. Она испугалась болезни Джеймса. Сказала, что не может оставаться рядом с ним и наблюдать за тем, как он умирает. Затем она встретила тебя.

Дэймон сложил руки на груди, чтобы отгородиться от нее.

– Ты хочешь сказать, что она вышла за меня из-за денег?

– Нет, все было гораздо сложнее. Ты для нее был больше, чем просто выгодная партия. – Может, она зря теряла время, говоря ему все это? – Ты сильный, уверенный в себе, уважаемый человек. Именно к этому и стремилась Флисс. Пока ты был рядом, не могло произойти ничего плохого.

– Но произошло. Она бросила меня спустя всего шесть недель после свадьбы. Ничего мне не объяснив, она собрала вещи и уехала с тобой. – Он сердито посмотрел на нее. – Вы с Флисс, наверное, от души смеялись, когда читали газеты. Помнишь, что обо мне тогда писали? Помнишь, как щелкоперы из бульварных газетенок намекали на то, что ночью я превращался в чудовище?

– Нет, я ничего этого не знала, – медленно произнесла она. – Мы не читали газет. Болезнь Джеймса быстро прогрессировала. Потеря Флисс потрясла его. Он решил пройти курс облучения. Я приехала, чтобы сказать об этом Флисс. И она поняла, что больше не может прятать голову в песок. Он любил ее, нуждался в ней.

Ребекка заморгала, и по ее щеке покатилась слеза. Она нетерпеливо смахнула ее.

– И она отправилась к нему?

– Да. Джеймс приехал сюда, в Окленд, на последнюю консультацию. Флисс отправилась к нему всего на день, но когда увидела его… – Ребекка внезапно замолчала. Разве могла она объяснить, что почувствовала тогда Флисс?

Ее подруга испытывала острое чувство вины из-за то, что предала Джеймса, выйдя замуж за другого мужчину, хотя продолжала любить его, что ее не было рядом с ним, когда он узнал о страшном диагнозе. Флисс поняла, что больше не может покинуть любимого человека и хочет быть рядом с Джеймсом до самого конца. Да, он был очень серьезно болен, но у него все-таки оставался небольшой шанс на спасение. И она предпочла нарушить брачную клятву.

– До начала лечения они жили в моей квартире. А потом… – Ребекка сглотнула, – Флисс обнаружила, что беременна. Это было настоящим чудом.

– Но она оставалась моей женой, – прорычал Дэймон.

– Это было единственное, что омрачало их счастье. Согласно условиям вашего брачного договора, им пришлось бы ждать два года, прежде чем она смогла бы с тобой развестись. Джеймс боялся, что к тому времени он уже будет мертв, поэтому они решили наслаждаться каждым днем, проведенным вместе. Джеймс уверовал, что ребенок – хорошее предзнаменование. Но полгода спустя… болезнь вернулась. На этот раз доктора были не столь оптимистичны, но Джеймс и Флисс не сдавались. Они надеялись, что все обойдется. Но вскоре оба погибли. В те дни самочувствие Джеймса улучшилось. Вот-вот должен был родиться ребенок, и он собирался устроить по этому поводу вечеринку. Флисс вся цвела от счастья, и Джеймс отчаянно хотел жить. Ради нее. Ради ребенка. Кто мог предвидеть, что случится автокатастрофа. Джеймс погиб мгновенно. Флисс успела поговорить со мной, подписать завещание и заявление на получение свидетельства о рождении, подержать на руках ребенка, которого удалось спасти, и даже дать ему имя – Тайлер Джеймс. А потом… А потом она скончалась от внутреннего кровоизлияния. Я же отделалась лишь несколькими ушибами, но меня еще долго мучило чувство вины за то, что я выжила.

Когда Дэймон положил руки ей на плечи, Ребекка содрогнулась.

– Пока Флисс строила счастье с твоим братом, ей не приходило в голову, что надо было мне все объяснить? Она могла хотя бы позвонить?

Ребекка поднялась и сбросила с плеч его руки.

– Твоя жена боялась, что ты будешь на нее злиться. Флисс думала, что ты за ней приедешь, и она тогда тебе все расскажет.

– Подозреваю, она надеялась, что за нее мне все объяснишь ты. Только я не поехал за ней.

– Вместо этого прислал ей документ, подтверждающий твое согласие на развод, и умыл руки.

– И выплатил ей солидную компенсацию. Что произошло с этими деньгами?

Ребекка вскинула подбородок.

– Я их положила в банк. Ти Джи получит их, когда ему исполнится двадцать пять. Можешь тогда подать на него в суд.

– Зачем ты так говоришь? Мне не нужны эти деньги. – Наклонив голову набок, он недоуменно смотрел на нее. – Меня интересует лишь то, почему Фелисити согласилась стать моей женой, когда любила другого.

Ребекка вздохнула.

– Я сама много раз задавала себе этот вопрос. Флисс думала, что у них с Джеймсом ничего не выйдет. Он отказывался говорить о своей болезни и изо всех сил делал вид, что здоров. А Флисс ужасно боялась снова остаться одна после его смерти. Уверена, она надеялась, что со временем полюбит тебя.

– А ты? – поинтересовался Дэймон. – Что ты сама обо всем этом думаешь?

Она отвела взгляд.

– Это было ее решение, не мое.

– Но ты не одобряла его.

Это было утверждение, а не вопрос. Ребекка удивленно уставилась на него.

– Нет. Я как могла отговаривала Флисс выходить за тебя замуж.

– Мне это известно. – Его губы дернулись. – Что ты ей говорила?

– Что это будет несправедливо по отношению к тебе. Но я не могла ничего тебе рассказать. Ее отношения с моим братом были ее секретом, не моим. Поэтому я пыталась убедить ее в том, что из вашего брака ничего путного не выйдет. – Неужели он наконец-то ей поверил?

– Жаль, что ни один из нас не воспользовался твоим советом. Я был высокомерным идиотом. Думал, ты хотела заполучить меня для себя. Я должен был заметить, что после того, как я начал ухаживать за Фелисити, ты перестала со мной флиртовать.

– Это не совсем так. – Она печально улыбнулась. – Помнишь вечер накануне вашей свадьбы?

– Когда ты просила меня не жениться на Флисс, утверждая, что я об этом пожалею? А затем, когда я отказался тебя слушать, набросилась на меня и начала целовать? Разве я мог об этом забыть?

Для Ребекки тот вечер стал переломным моментом. Она сказала Дэймону, что он не должен жениться на Флисс. Не удостоив ее ответом, он посмотрел на нее так, словно она была грязной шлюхой. Тогда она, придя в отчаяние, обняла его и поцеловала в губы, вложив в поцелуй все свои чувства к нему.

– Ты ответил на мой поцелуй, – тихо произнесла она.

– А как я мог от этого удержаться? Ты была воплощением мужских желаний и порока, и, разумеется, я не смог устоять. Я должен был тогда все понять, но вместо этого будто обезумел.

– Ты презирал меня.

– Да, – тихо ответил Дэймон, – но я лгал самому себе. Из чувства самосохранения. Ты пугала меня.