Что касается Лиззи, то она была честолюбива и твердо намеревалась преуспеть на избранном поприще разведки.

Эпизод в Грузии, когда нежные чувства к русскому разведчику едва не довели американку до измены родине, послужил ей хорошим уроком. Тогда руководство поручило ей присматривать за капитаном Бондарем, сообщая о каждом его шаге. Задание пришлось Лиззи по душе. Совместная операция ЦРУ и ФСБ по поискам чеченского террориста позволяла американке не расставаться с Бондарем даже в постели, что казалось ей самым романтическим и восхитительным приключением, которое только можно представить.

Капитан оказался первым и пока что единственным мужчиной, подчиняться которому было легко и не обидно. По правде говоря, Лиззи влюбилась в него без памяти. Черноволосый, светлоглазый, прекрасно сложенный, с правильными чертами лица, – внешне он ничем не уступал американским киногероям, зато явно превосходил их в силе и жизнестойкости. Плюс к этому дикая, почти животная сексуальность, с которой Лиззи не сталкивалась никогда прежде. То, как властно и одновременно ласково обошелся с ней Бондарь, стало для нее откровением. Американка обнаружила, что иногда покоряться значительно приятнее, чем властвовать. И это понравилось ей настолько, что она была готова покинуть не только ЦРУ, но и Америку.

Самопожертвование Лиззи, заявившей, что она намеревается принять российское гражданство и обосноваться в Москве, оценено не было. Бондарь отнесся к этому как к обычному женскому капризу. Пообещал на прощание звонить, однако слово не сдержал. А отчаянные послания Лиззи, в которых она признавалась Бондарю в любви и умоляла не забывать ее, остались без ответа. Его мобильный телефон молчал.

Причина выяснилась позже, когда Лиззи перебесилась и поняла, что ее попросту бросили. Бондарь променял ее на какую-то грузинскую дикарку. Такого унижения американка простить не могла и, вернувшись к исполнению служебных обязанностей, сделала все возможное и невозможное, чтобы ее рвение и опыт использовались не где-нибудь, а непосредственно в России. Месяц назад ее зачислили в секретный Департамент «Берч Твигз Дельта», базирующийся в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина. Из 411 сотрудников департамента 222 носили женские имена и соответствующие половые признаки. Лиззи Браво была одним из самых перспективных агентов, готовившихся к активным действиям на русской территории. Неудивительно, что ее привлекли к операции во Владивостоке. И ни одна живая душа не знала, что в данном случае Лиззи руководствуется не столько патриотическими, сколько личными мотивами. Это было ее тайной. Она жаждала реванша. И безоружный Бондарь, стоящий под прицелом двух пистолетов, должен был в полной мере осознать, какую ошибку допустил, когда недооценил Лиззи Браво.

* * *

Он не осознал. Равнодушно, если не скучно, смерил взглядом напарников Лиззи. Непонятно чему усмехнулся углом прямого рта. Заключил:

– Американцы. Нашли еще одну зону жизненно важных интересов. – Мужчины со взведенными пистолетами молчали. За них ответила Лиззи: – Стоит мне скомандовать, и ты труп. Шон и Джул – решительные парни. Прошли Афганистан и Ирак.

– Да, неплохо загорели, – согласился Бондарь, выходя из ванной и отстраняя пистолетный ствол, мешающий проходу в номер.

– Стой! – взвизгнула Лиззи. – Вернись!

– Ах, да… – Бондарь действительно вернулся, но лишь для того, чтобы забрать одежду из ванной. Затем проследовал в комнату, предоставив троице вопросительно переглядываться в тесной прихожей.

Первой не выдержала Лиззи. Выхватив пистолет из руки напарника, она подскочила к сидящему на кровати Бондарю и зашипела раъзяренной кошкой:

– Что ты себе позволил? Кого ты собой возомнил? Думаешь, мы с тобой шутки играем?

– Фи, – поморщился он, невозмутимо натягивая трусы. – Стоило тебе разнервничаться, как твой русский сделался просто чудовищным. Учись держать себя в руках, стажер.

– Я уже не стажер, – крикнула Лиззи обращенной к ней спине.

– Тем более, – невозмутимо сказал Бондарь, застегивая джинсы. Лишь после этого он соизволил обернуться. Покосился на выглядывающих из прихожей мужчин. Перевел взгляд на Лиззи. С подчеркнутой неохотой разжал губы. – Интересно, этот визит согласован с вашим руководством? Представляю, как отреагировали бы в Лэнгли на подобные действия своих сотрудников. Ты отдаешь себе отчет, что натворила, Лиззи Браво? – Бондарь кивнул на свой мобильник, лежащий на тумбочке. – Всю нашу беседу слушают – слушают с самого начала. Вам не уйти из гостиницы, господа американцы. И какая нелегкая занесла вас в эти края? Отсюда до Колымы рукой подать, между прочим. Или до Магадана.

Судя по реакции мужчин, они понимали по-русски. На кончике носа Шона возникла мутная капля, которую он не удосужился смахнуть. Джул выглядел уже не столь загорелым, как минуту назад.

– Ты блефуешь, – неуверенно заявила Лиззи. – Я следила за тобой от самой Москвы. Ты прилетел один, не так ли?

– Разумеется, – подтвердил Бондарь, развалившийся в кресле с дымящейся сигаретой в пальцах. – Зачем мне брать с собой кого-то, когда нашего брата в каждом городе хватает.

Шон все же вытер нос. Джул скрылся из виду. Судя по прекратившемуся шипению воды, решил закрутить кран. Словно это могло смягчить его вину при вынесении приговора.

– Я тебе не верю, – сказала Лиззи, беспомощно озираясь на напарника. – It is a dirty lie, Shon.

– Это не ложь, Шон, – возразил Бондарь, небрежно постукивая пальцем по сигарете, поднесенной к пепельнице. – Это правда. – Его широкая улыбка затронула губы, но не глаза. – Не пользуйся парфюмерией, когда идешь на задание. – Бондарь холодно посмотрел на Лиззи, бесцельно вертящую пистолет в руках. – Я сразу учуял посторонний запах в комнате. Где тут можно спрятаться? Под кроватью или в стенном шкафу. Впрочем, я не собирался играть с тобой в прятки. Установил аппарат на прием и отправился в ванную.

– Зачем? – быстро спросила Лиззи.

– Чтобы дать тебе время уйти, – пояснил Бондарь. – Мне не хотелось, чтобы ты пострадала. Я думал, что ты явилась просто обыскать номер.

– Откуда ты знал, что это именно я?

– Тебе рассказать все, что я знаю? Или позволишь мне сохранить некоторые профессиональные секреты при себе?

Лиззи была совершенно права, обвиняя Бондаря в том, что он блефует. Но он сыграл свою роль настолько естественно, что даже придирчивый Станиславский не посмел бы выкрикнуть свое бессмертное: «Не верю!»

И Лиззи сникла окончательно. Настолько, что была вынуждена присесть на краешек кровати. А когда сделала это, с надеждой взглянула на Бондаря:

– Как же быть теперь нам?

– Как же быть теперь вам? – насмешливо переспросил капитан, гася сигарету. – Честно говоря, не знаю. – Тут Бондарь нахмурился. – Для начала вели своему эскорту оставить нас наедине. – Он взял телефон, включил его и резко сменил интонацию. – Отбой, Левыкин. Двоих мужчин пропустить. Дама пока остается. – Бондарь вопросительно взглянул на американку. – Я тебя правильно понял? Ты не прочь задержаться?