Чак тоже не упускал возможности покритиковать ее. Они оба не понимали или отказывались понимать, что у сестер — разная от природы конституция и что обмен веществ у Маргарет протекает активнее, чем у ее сестры.

У Трейси засосало под ложечкой. Все ее комплексы вдруг ожили. С упавшим сердцем она ждала, когда Эдвард начнет заигрывать с Маргарет, что неизбежно происходило со всеми мужчинами. Трейси даже приготовилась отодвинуться на второй план и раствориться в тени блистающей красоты старшей сестры. Но Эдвард оставался вежливым и невозмутимым, как будто неотразимое обаяние и звездные повадки Маргарет на него не действовали.

Трейси не могла поверить своим глазам: Эдвард не реагировал на Маргарет!

Доверху наполнив объемистый контейнер мороженым, Трейси протянула его сестре.

— Это сделает тебя счастливой, по крайней мере, до утра, — заметила она насмешливо и улыбнулась.

Маргарет рассмеялась.

— Тогда жди меня завтра. За добавкой. А пока я пошла. — Она нежно обняла Трейси и повернулась к Эдварду. — Была рада с вами познакомиться и очень надеюсь, что мы еще встретимся.

— Ничуть не сомневаюсь, — ответил он с улыбкой.

Трейси проводила сестру до двери, потом заперла замок и вернулась на кухню. Эдвард ждал ее, вальяжно устроившись на краю стола. Момент с «Шоколадной негой» был безвозвратно потерян, и Трейси не ощущала желания вернуть прежнее игривое настроение, которое испытывала до прихода Маргарет.

— Что-то не так? — участливо спросил Эдвард, чувствуя, что пауза затянулась. — Ты как-то погрустнела.

— Все в порядке. — Трейси выдавила из себя подобие улыбки.

По его скептическому взгляду она догадалась, что Эдвард ей не поверил.

— Тогда почему мне кажется, что тебя что-то мучает?

Трейси испугалась. Ей не приходило в голову, что Эдвард способен прочитать то, что она привыкла скрывать за маской безразличия. И эта мысль ее не на шутку обеспокоила, поскольку Трейси давно не подпускала мужчин на столь близкое расстояние. Да и своими чувствами она давно ни с кем, кроме сестры, не делилась.

Небрежно пожав плечами, Трейси возразила:

— Это все твое живое воображение.

Но ей не удалось сбить Эдварда с толку. Он смотрел на нее с тревогой в глазах, и его озабоченность отозвалась в сердце Трейси гулкими ударами. Как бы она хотела проникнуться доверием к этому мужчине, которого, похоже, по-настоящему волнуют ее переживания!

Эдвард подошел к ней и взял за руку.

— Хочешь поговорить со мной, Трейси? — спросил он мягко, приглашая ее облегчить душу.

— Сомневаюсь, что тебе это будет интересно.

Старые привычки и инстинктивное стремление защитить свой внутренний мир от вторжения не хотели отступать.

— А ты все же расскажи, попробуй, — предложил он, нежно водя пальцем по ее ладони.

Настойчивость Эдварда поколебала упорство Трейси. Все, что годами накапливалось в ней — страхи, сомнения, незащищенность, неуверенность, — вдруг вскипело и поднялось на поверхность в поисках выхода.

В конце концов, хуже уже не станет, решила Трейси. Да и терять мне нечего. Кроме Эдварда. Но и он не принадлежит мне. В любом случае в субботу он навсегда уйдет из моей жизни.

Она сделала глубокий вдох, готовясь к исповеди.

— Как ты только что видел, мы с Маргарет полные противоположности, как свет и тьма.

— Честно говоря, не могу с тобой согласиться, — возразил Эдвард, хмуря брови. — Лично я так не считаю.

Эдвард не был ни глупым, ни слепым, и Трейси слегка раздосадовало его стремление ее утешить. Она имела в виду не их русые волосы и голубые глаза, не манеру улыбаться. Эдвард вынуждал ее называть вещи своими именами.

— Я говорю о нашей конституции и наших фигурах, — уточнила Трейси, с трудом сдерживая раздражение. — Ты не можешь не видеть, что в этом плане мы разные.

— И это тебя волнует?

Закипая от бессилия заставить Эдварда взглянуть на проблему ее глазами, Трейси вырвала из его руки свою ладонь.

— Это волновало меня всегда.

Разница в комплекции сестер Грей часто становилась объектом пристального внимания окружающих, что только обостряло комплекс неполноценности Трейси и огорчало Маргарет, переживавшую за сестру.

— Но почему? — удивился Эдвард. — Какое это имеет значение для ваших сестринских отношений? Может ли подобная ерунда влиять на родственные узы?

К счастью для Трейси и Маргарет, их любовь друг к другу выжила вопреки невольным стараниям матери их разобщить, вопреки огромной разнице в образе жизни, вопреки несходным взглядам на жизнь.

Трейси понимала, что, если она хочет, чтобы Эдвард уяснил ее точку зрения, ей придется рассказать ему обо всем с самого начала.

— Сколько я себя помню, мать постоянно сравнивала меня с сестрой, и, поверь, сравнения были далеко не в мою пользу.

Эдвард слегка поморщился, деликатно выражая свое неодобрение поведения матери Трейси.

— Я догадался об этом на основании того, что уже слышал от тебя.

Его проницательность тронула Трейси, потому что прямо она не говорила, как именно обращалась с ней мать. Искреннее участие Эдварда подтолкнуло Трейси к откровенности, и она поведала ему свою печальную историю. Ее лицо пылало, а в глазах стояли слезы, которые она даже не пыталась скрыть.

— Поскольку мать меня постоянно пилила и довольно жестоко высмеивала, я искала утешение в булочках и конфетах, и это стало моей страстью, — подытожила она свой рассказ и невесело рассмеялась. — Наверное, поэтому я и стала кондитером, что не могла без сладкого жить.

— А твой отец? — спросил Эдвард и, развернув к себе стул, сел на него верхом. — Как он относился ко всему этому, пока был жив?

— Большую часть времени он пропадал на работе, а когда приходил домой, то старался, как мог, смягчить материнские упреки. Но он имел лишь смутное представление об истинном положении дел. А я никогда не жаловалась.

Прежде Трейси никогда не делилась с посторонними этими грустными воспоминаниями детства. Открывая сейчас перед Эдвардом душу, она испытывала одновременно облегчение и страх.

— Потом, когда папы не стало, уже никто не служил для матери сдерживающим фактором.

— А где она сейчас, ваша мать? — спросил Эдвард.

— Умерла год назад.

Ее кончина принесла Трейси не только избавление, но и боль, ведь за всю жизнь ей так и не удалось добиться благосклонности матери. Она часто задумывалась, как бы отнеслась мать к ее достижениям в кондитерском бизнесе. Стала бы гордиться ее успехами или снова нашла бы повод поворчать и покритиковать младшую дочь за выбор профессии, который мог отрицательно сказаться на ее весе?