Он закатил глаза, но просьбу выполнил, и Трейси положила конфету ему на язык. Наконец-то!

Эдвард прожевал, и его брови удивленно поднялись.

— Какой странный вкус. Марципан и что-то еще, я не могу понять… — Он замолчал, задумавшись, словно силился определить наполнитель.

— Это вареная сгущенка, — пояснила Трейси и предложила ему еще одну конфету. — Тебе нравится?

— Как все, что создано твоими руками. Это что-то запредельное.

Эдвард взял вторую конфету и, раскусив ее пополам, эротично вылизал языком густую пасту внутри.

О Боже. Трейси сжалась в комок и непроизвольно поёжилась. Она вдруг поняла, что если они сейчас же не выйдут из машины, то она забудет о вернисаже и набросится на Эдварда.

Эдвард предложил ей съесть конфету с ним за компанию. Трейси подчинилась, после чего закрыла коробочку и поставила на переднюю панель автомобиля. Эдвард получил более чем достаточную дозу стимулятора, чтобы ощутить в скором времени его могучий эффект. Теперь оставалось только ждать, когда появится удобная возможность насладиться результатом.

Они вошли в музей. В холле их встретил Джон Филч рука об руку с Эльзой Блейк, известной собирательницей произведений искусства, любезно предоставившей свою коллекцию для всеобщего ознакомления.

В выставочном зале было многолюдно. Публика негромко обменивалась впечатлениями. Трейси к числу знатоков искусства себя не относила, но и она не осталась равнодушной к красочной палитре выставленных полотен. Эдвард, похоже, тоже находился под впечатлением от увиденного.

У одной из стен Трейси заметила стол со своим десертом и подошла взглянуть. Она осталась довольна — ее изделия пользовались успехом. Краем уха Трейси слышала хвалебные возгласы и не могла сдержать улыбки. Еще больше порадовало ее то, что официанты, обслуживавшие гостей, время от времени напоминали, что десерт произведен и поставлен кондитерской «Райская услада».

— Шампанское?

К ним подошел молодой человек с подносом, уставленным высокими фужерами, наполненными пузырящейся жидкостью.

— Да, пожалуйста.

Трейси взяла бокал для себя и для Эдварда. Потягивая вино, они бродили по залам, обмениваясь впечатлениями о выставке. Эдвард не покидал ее ни на минуту и следовал повсюду, обнимая свободной рукой за талию, давая понять окружающим, что эта женщина с ним. Тепло его руки разливалось по телу Трейси сладкой истомой, а возбужденный блеск глаз Эдварда вызывал у нее дрожь.

Время от времени его ладонь во фривольном жесте опускалась Трейси на бедра, обдавая ее горячими волнами сладострастия. От его нескромных ласк у нее набухла грудь, и затвердели соски, а в животе образовался пульсирующий ком. Трейси безумно хотелось ответить на его ласки еще более смелыми, чтобы и Эдвард почувствовала зуд желания, но в людской толпе она была вынуждена соблюдать приличия. Необходимость проявлять сдержанность только усиливала сексуальное томление Трейси и ее стремление как можно скорее получить разрядку.

Выпив шампанское, Трейси поставила пустой бокал на поднос и посмотрела на Эдварда. В ее глазах мелькнули шаловливые огоньки. Они стояли возле винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, вход, куда преграждал натянутый шелковый шнур. Запрет только подогрел ее озорной настрой.

— Давай посмотрим, что там наверху, — предложил вдруг Эдвард шепотом, угадав ее тайные мысли.

То ли от перспективы оказаться с ним наедине, то ли от выпитого шампанского у Трейси закружилась голова.

Она не заставила себя долго упрашивать и тут же согласилась. Как два шаловливых ребенка, они юркнули под шнур и торопливо взбежали на второй этаж.

Наверху было тихо и пустынно. Держась за руки, они обследовали залы. На стенах висели куда более привлекательные и откровенные картины, чем выбранные для вернисажа. В основном полотна изображали обнаженную натуру и представляли разные стили и эпохи.

— Взгляни на это, — позвал Эдвард Трейси.

Он потянул ее в маленький зал, тускло освещенный дежурной лампочкой, где под прозрачными колпаками были выставлены фарфоровые статуэтки, изображавшие нагие пары в различных позах совокупления. Пораженная Трейси чувствовала себя в роли любопытного созерцателя, попавшего на оргию.

Сзади к Трейси незаметно приблизился Эдвард и положил руки на ее обнаженные плечи. Склонившись к ее уху, он томно прошептал:

— Я хочу сделать с тобой то же самое.

От его проникновенного бархатного голоса и жаркого дыхания у Трейси по коже поползли мурашки, и усилилась пульсация внизу живота. Неукротимое желание рвалось наружу, и Трейси не имела сил его сдерживать. Она чувствовала себя набухшим бутоном, готовым вот-вот лопнуть.

Она повернулась к Эдварду и увидела в его потемневших глазах всполохи далекого пожара. Огонь его страсти опалил ее, и Трейси покачнулась, не в силах стоять на ногах. Колени ее подгибались. В эту минуту Трейси была готова испытать все, что Эдвард мог и хотел ей предложить. Все, столь же порочное и запретное, как и то, что изображали эти бесстыдные в своей откровенности статуэтки.

— Да, — пробормотала Трейси и, обняв его за шею, притянула к себе, чтобы слить губы в долгом, страстном и ненасытном поцелуе.

С глубоким рыком, вырвавшимся из его груди, Эдвард припечатал ее к ближайшей стене весом своего тела. Его руки жадно заскользили вниз по ее бокам. Его движения были нетерпеливыми и агрессивными, вызывая в Трейси все более сильные всплески ощущений.

Он взял подол ее платья и потянул вверх. Комнатный воздух обдал прохладой разгоряченную кожу ее ног, но не успела Трейси перевести дух, как Эдвард прижался к ней бедрами, давая почувствовать всю силу своего желания.

Трейси судорожно втянула в себя воздух, издав невнятный звук, и сделала несколько бесстыдных телодвижений. Страсть одержала верх, и больше никаких барьеров не существовало, кроме тонкого шелка ее изысканного нижнего белья.

Эдвард безошибочно угадал ее желание и опустился перед Трейси на покрытый ковром пол.

Трейси не могла пошевелиться и не могла дышать. Ее сердце гулко колотилось в груди в предчувствии сладостной ласки. Со всех сторон ее окружали статуэтки, зовущие к плотской утехе. В каждой паре, застывшей в откровенных позах, она видела себя и Эдварда. Вдвоем они дарили друг другу невообразимое наслаждение.

— Господи, какая ты красивая, — услышала она его восхищенный шепот, и ее сердце растаяло от нежности к нему.

Трейси нравились его ласковые слова, правились его комплименты, дававшие ей возможность почувствовать себя красивой и сексуальной.

Скользящие движения пальцев Эдварда завораживали ее все более ускоряющимся ритмом. Его прикосновения дразнили, воспламеняли, возносили в небо. Трейси беспомощно извивалась, лихорадочно шепча:

— Эд… пожалуйста…

Он потерся щекой о ее бедро и коснулся теплыми губами ее влажной кожи.