горела на небосклоне, ветер гнал лохмотья облаков, а разговор в стоящем на самом отшибе деревни домике все никак не кончался.

…Расстеленная на столе карта давно обтрепалась по краям. В левом верхнем углу проступило застарелое винное пятно. Кто–то не доел яблоко, и сейчас огрызок горделиво возвышался в центре – как раз на набросанном умелой рукой картографа Соэлене.

Вангар эн’Грай недовольно скривился и смахнул на пол остатки плода. По карте растеклось темное пятно от медленно подсыхающего сока.

Герцог Ниравиэнэ решительно мерил шагами пол кабинета. В голове кружилась одна и та ж мысль: «Что дальше?!»

Благодаря совместным усилиям Светлых войск врага удалось отогнать с земель герцогства. Риона это, конечно, радовало, а вот остальных правителей, на чьих территориях началась война, не очень.

Впрочем, с таким же успехом можно сказать, что еще несколько дней назад, когда под угрозой нападения был Соэлен, подобные чувства испытывала большая часть правителей Светлых земель.

– Итак, ближайшие несколько дней столица может спать спокойно, – голос Вангара заставил Риона вздрогнуть.

Герцог только хмыкнул:

– А потом войска в очередной раз сделают новый маневр, и Соэлен постигнет судьба Сарминои.

– Не обязательно…

– У тебя есть варианты?

– Есть, – ответил воин. – Но боюсь, тебе не понравится то, что нужно делать.

– А ты предложи, вдруг все–таки соглашусь?

– Значит, слушай…

Дослушав брата, герцог выскочил из кабинета, с шумом захлопнув дверь. Прошел по коридору и остановился, сверля взглядом стену.

Разумеется, как и предполагалось, идея Вангара Риону не понравилась. А кому, скажите, пришлось бы по душе решение выделить половину армии для соединения с основными Светлыми войсками? Другая половина должна была остаться в Соэлене на случай, если бы маневры все–таки состоялись и столица вновь оказалась под угрозой.

Пусть идея не понравилась, но от этого она не становилась более глупой. Как ни крути, а старший брат был прав: если сейчас помочь объединенной армии, она в дальнейшем в случае опасности придет на выручку тебе.

Впрочем, была и еще одна причина, по которой герцог эн’Грай согласился с доводами брата. И сейчас эта «причина» появилась словно из–под земли. Вышагнула на середину коридора и остановилась перед Рионом, смущенно ковыряя длинным фиолетовым ногтем стену. Уже даже дырку умудрилась проковырять.

В зеленых волосах клирички скромненько притулилась небольшая розочка, а глаза были обильно подведены углем. Некогда серый балахон сейчас был щедро раскрашен во все цвета радуги.

Мужчина нервно икнул и осторожно поинтересовался:

– Чем обязан?

Честно говоря, выяснять, почему Амата оказалась подле двери его кабинета, герцогу совершенно не хотелось: вариант мог быть только один, и за прошедшее время он не то что надоел – опротивел.

– Я тут… Это самое… – осторожно начала девица, сверля взглядом пол, – подумала…

Честно говоря, Риону очень хотелось поинтересоваться, не ослышался ли он, и действительно ли клиричка умеет думать. Сдержался герцог только чудом.

– Я вас слушаю.

– Я тут… Ну…

Герцог попросту не мог понять, что происходит. Пришедшая вместе с братом и его женой клиричка никогда не была столь скромна и стеснительна. Может быть, не она несколько дней назад караулила под окном спальни Риона, когда же он наконец выглянет в окошко? Или кто другой сотворил из огня крошечного пегасика, наизусть повторяющего стихи знаменитого барда Э’Лионора, и заставил странного зверька неустанно следовать за герцогом. Через два часа Риону это надоело, он вызвал мага, каковой и развеял чудное создание к маргуловой бабушке. А может, это засланные враги нарисовали на стене тронного зала огромное сердце со всеми артериями, венами и клапанами и подписали: «Риончик, золотце, я тебя лю…»? Почему автор сего шедевра не закончил фразу, так и осталось неизвестно. Может, его стражники спугнули?

– Что? – не выдержал эн’Грай.

– Тайма обмолвилась, что мы скоро из Соэлена уедем. Вы против не будете?! – наконец выпалила девушка, чудом подобрав слова.

Рион так и замер. Против? С чего бы это? Наоборот, радоваться должен. Правда, сердце отчего–то сбилось с такта, замерло… Да это, наверное, действительно, от счастья.

Мужчина только плечами пожал:

– Да нет, ваше право. Если что в дорогу понадобится, скажите, все будет. Впрочем, я думаю, Вангар ведь с войском отправится, проблем с продовольствием или еще с чем не будет.

По фиолетовым ногтям клирички скользнула крошечная багровая шаровая молния. Девушка прищурилась, дернула плечиком и, неожиданно резко процедив:

– Я поняла! – развернулась и направилась прочь.

Лишь балахон взметнулся куполом, приоткрыв на миг изящные щиколотки.

А герцог так и остался стоять, провожая ее отсутствующим взором. Что–то во всем произошедшем было не так. Но вот что? Не догонять же ее в самом деле, чтобы выяснить, что да как.

Ладно, завтра она уедет из столицы, и тогда все встанет на свои места. Настолько, насколько это возможно во время войны.

Перестанут стучаться по утрам в окно раскрашенные в алые тона голуби, принесшие любовное письмо на ста листах. Прекратят расцветать в дворцовом саду серо–синие лилии с белоснежными сердечками на лепестках. Соловьи по ночам не будут выводить протяжные трели, похожие на заковыристые фразы на старотемном, – то ли ругательства, то ли признания в любви. Все вернется на свои места. Все станет обыденно, просто… И скучно.

…За прошедшие дни тар–керранг Шариф ил д’Аву проклял всех и вся. С десяток небольших вражеских атак изрядно потрепали армию Благоземья. Конечно, все они были успешно отбиты – да восславятся сила и могущество императора и слуг его, адептов! – но осадок неприятный оставался.

Самое ужасное произошло вчера. Вначале лазутчики доложили о том, что в ближайшее время они встретят идущую навстречу вражескую армию. И ладно бы рассказали, что и как, так нет, эти… эти, мягко говоря, не совсем хорошие люди так и не удосужились разведать, что же ждет впереди, какова панорама. Впрочем, Шариф и сам виноват. Купившись на обещания адептов,