Если все это вырвется наружу, Литтонам не поздоровится. Чарли залпом выпил виски, подхватил портплед. Пора идти и звонить…

* * *

– Кит, как жаль, что ты не можешь их увидеть. Они такие крошечные.

Он сидел рядом, держа на руках Пандору.

– Надеюсь, не слишком крошечные, – сказал Кит, протягивая руку к жене.

– Просто я их так называю. А вообще, каждый весит по пять фунтов, иначе бы их положили в инкубатор. Неудивительно, что я едва ползала. Кстати, у обоих рыжие волосики.

– У кого гуще?

– У Себастьяна. Пощупай. – Она провела рукой Кита по головке второго младенца. – У обоих синие глаза. И оба уже очень голодные. Надеюсь, я сумею их прокормить.

– А они похожи?

– Пока они слишком малы. Впрочем, различия заметны. Пандора ростом повыше и более худенькая. У нее очень полный ротик. А Себастьян – он немного коренастый.

– Коренастый? Как новорожденный ребенок может быть коренастым?.. Возьми Пандору и дай мне подержать Себастьяна… Я не ощущаю никаких различий.

– Различия есть. Здесь тебе придется поверить мне на слово. У него и личико круглее. Наверное, потом он станет твоей копией.

– Замечательно. А если Пандора похожа на тебя, тогда все будут просто счастливы.

– Да… Кит, твой отец был так добр ко мне. Не знаю, как прошли бы роды, если бы не его помощь. Себастьян – удивительный человек. Пожалуй, самый удивительный из всех, кого я встречала.

– Знаю.

– Кит…

– Да?

– Кит, я думаю, нам стоит вернуться в Лондон. Жить поближе к нему.

– Ну, если ты этого так хочешь, – помолчав, сказал Кит.

– Хочу.

– Я не возражаю. Я беспокоился за тебя.

– Оксфорд – прекрасное место. Но Примроуз-Хилл ничуть не хуже.

– Примроуз-Хилл? Это уже получается не поближе, а слишком близко.

– А почему бы нет, Кит? Скажи, чем тебе это не нравится?

Кит снова помолчал, потом сказал с улыбкой:

– Если бы я знал ответ на твой вопрос.

* * *

Джейми рассказывал Адели о доме, который он подумывал купить на побережье штата Мэн.

– Дом очарователен. То, что у них называется коттеджем. Обшит досками. Почти на самом берегу океана. Тебе понравится. Там…

– Прошу прощения, – сказал подошедший Бой. – Джейми, тебя к телефону. Чарли. Чарли Паттерсон.

– Зачем я ему понадобился?

– Вот уж не знаю. Я думал, у него прошла голова и он решил приехать сюда. Я спросил его. Он ответил как-то уклончиво и сказал, что ему очень нужно поговорить с Джейми.

– Адель, ты не будешь возражать?

– Конечно нет.

Адель смотрела вслед уходящему Джейми и пыталась понять, с чего это он вдруг сказал, что ей понравится его коттедж в штате Мэн. Она мысленно отчитала себя за легкомыслие. Это что же, опять мужчина, с которым она едва знакома, становится для нее по-настоящему важным? С Джорди было точно так же. Она вышла за него слишком быстро, не успев толком узнать. И куда это ее завело? А почему вообще, черт побери, она думает о замужестве?! Раньше она видела Джейми всего раз или два и близко познакомилась с ним лишь в последние дни. Не глупо ли позволять себе такие мысли?

Оглядев зал, она заметила хохочущих Лукаса и Дженну. Неужели сын влюбился в эту девчонку? Она очень милая, но еще ребенок. Следующим, на кого обратила внимание Адель, был безнадежно одинокий Джо, потерявшийся среди шума и гама гостиной Уорвиков. Адель направилась к нему, решив познакомить парня с Люси. Ее младшая дочь отличалась умением заболтать кого угодно.

* * *

– Эллиотт?

– Да. Где вы? Дженна беспокоилась о вас.

– Я в «Савое».

– В «Савое»? Чего это вас туда занесло? Дженна говорила, что у вас дико болит голова.

– Я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

Джейми вздохнул. Он не понимал, зачем Чарли позвал к телефону именно его, но разговор этот начинал его раздражать.

– Что я могу для вас сделать?

– А знаете, очень много. Дневники у меня.

– Дневники?

Джейми слышал свой голос как бы со стороны: вполне нормальный, с легким налетом удивления, словно он еще не понял всей серьезности слов, произнесенных Чарли. Возможно, не понял.

– Да. И вы знаете какие. Дневники Селии.

Первым на услышанное отреагировал не мозг Джейми, а, как ни странно, его желудок. Там словно завязали узел.

– Я что-то не понимаю. Почему вы их взяли?

– Потому что хотел их взять. Вдруг они окажутся мне полезны?

По спине Джейми пополз холодок. Дело принимало весьма скверный оборот.

– Я все-таки не понимаю, зачем вы их взяли.

– Не понимаете? Вам объяснить?

Джейми молчал. Голову сдавило невидимым обручем, плотным и очень горячим.

– Я хочу вам их продать, – сказал Чарли.

– Не говорите глупостей, Паттерсон. Вы не можете продавать то, что вам не принадлежит.

– А это мы можем обсудить. Думаю, вам известно такое понятие, как «право фактического владельца». Сейчас владелец дневников – я. Они рядом. Лежат возле моих ног.

– Как? Каким образом они у вас оказались?

– В данный момент это к делу не относится.

– Пожалуй, – сказал Джейми. Его мозг начинал вырываться из смирительной рубашки и работать продуктивнее. – Чем вы докажете, что дневники действительно у вас? Они находятся в сейфе рабочего кабинета Селии Литтон.

– Раньше находились. А теперь они лежат в очень элегантном кожаном портпледе, и я смотрю на них. Чем я могу это доказать? Тем, что зачитаю отрывки. Вот очень забавная запись от шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестнадцатого года: «Джек приехал в отпуск. Как я рада видеть этого милого человека. Как разительно отличается он от Оливера: веселый, жизнерадостный. И такой красивый. Должна признаться, сегодня вечером я испытала весьма сильное искушение. Он стал меня целовать… по-настоящему. Я ответила ему таким же настоящим поцелуем. Я очень тосковала по нему и была почти готова увести его наверх. Едва удержалась, чтобы этого не сделать. А ведь он брат моего мужа. Хороша же я». Скажите, Эллиотт, я бы мог такое придумать? Молчите? Я и так понимаю, что убедил вас. Но я прочту вам еще один отрывок. Достаточно длинный. Так что запаситесь терпением. Тоже шестнадцатый год. Ноябрь. «Оливер приехал в отпуск и в тот же вечер рассказал мне жуткую историю. Историю о том, как ужас, на мгновение овладевший им во время вражеской атаки, стоил жизни его солдату. Они покидали окопы, чтобы перебраться на другой склон холма. Немцы вели обстрел, и Оливеру вдруг стало страшно. Он остановился в нерешительности. Тогда Бартон – так звали этого солдата – язвительно усмехнулся и спросил: „Вы никак испугались, сэр?“ Он великолепно понял состояние Оливера. А кто на фронте не знал приступов страха? Оливер совладал с собой и приказал Бартону вылезать из окопа. Эта задержка в несколько секунд стоила солдату жизни. Снаряд, который должен был бы ударить в Оливера, ударил в Бартона, оторвав тому руку и ногу. Бартон умер после многочасовой агонии. Оливер написал его семье, сообщив, как всегда делал в таких случаях, что Бартон погиб мгновенно. Оливер признался, что не простит себе этого до конца жизни».