Джейми молчал. Чарли тоже молчал, затем сказал:

– У Бартона наверняка живы родственники. Например, его дети. Интересно, как они воспримут правду о его гибели? Надеюсь, я достаточно вас убедил, что дневники Селии в моих руках?

Джейми испытывал не меньший ужас, чем Оливер в момент вражеского обстрела. Он подождал, когда хватка ужаса ослабнет, сделал глубокий вдох и спросил:

– И все-таки я не понимаю, как дневники оказались у вас?

Чарли усмехнулся:

– Если бы вы, Эллиотт, росли в тех условиях, в каких вырос я, и у вас были бы… смышленые друзья, вы бы научились у них множеству полезных навыков. Вскрытие старого сейфа – один из таких навыков. Что касается трех ее дневников, то добыть их вообще не составило никакого труда. Они лежали на Чейни-уок в прежнем, так сказать, тайнике. Очень странно, что никому в голову не пришло их перепрятать. Я забрал их оттуда утром. Если не верите мне, спросите Элспет. Она видела, как я выходил из подвала.

– Так. Понимаю. Но… к чему вы клоните? Вот этого я никак не могу понять.

– Не прикидывайтесь, Эллиотт. Все-то вы прекрасно понимаете. Мне нужны деньги, если вам, конечно, будет не жалко с ними расстаться. Я имею в виду деньги Барти.

– Деньги Дженны.

– Да. Деньги Дженны. Их ведь у нее много. Я не собираюсь разорять девочку. У меня такого и в мыслях не было Я так полагаю, вы спокойно могли бы выдать мне миллион долларов и никто бы этого даже не заметил.

– Сомневаюсь, что смог бы.

– О’кей. Тогда два миллиона.

– Чарли, это просто глупо, – помолчав, произнес Джейми.

– Я так не думаю. Это вполне разумная и достаточно скромная цена. Мне было бы достаточно и миллиона. Я просто пошутил. Смотрю, вы вдруг начали называть меня Чарли, словно мы с вами закадычные друзья. Не трудитесь. Вы меня ненавидите и презираете точно так же, как я ненавижу и презираю вас.

– Вы не получите миллиона долларов, – сказал Джейми, пытаясь говорить уверенно.

– Что ж, если я не получу деньги от вас, мне их заплатят в другом месте. Найдется издатель. Или редактор газеты. Думаю, пресса набросится на эти дневники. Газетчики обожают сенсации. И они не прогадают. В дневниках есть все. Секс. Власть. Кровосмешение. Убийство.

– Не говорите глупостей. Вы же знаете, что это неправда.

– Если бы вы собственными глазами прочитали записи досточтимой леди Селии, у вас сложилось бы другое мнение. Хороший редактор придаст им еще больше правдивости. А на первых полосах газет они будут восприниматься неопровержимой правдой. В любом случае – вам решать. Не хочу оказывать на вас никакого давления. Я не особо тороплюсь. Конечно, слишком задерживаться в Лондоне тоже не входит в мои планы. Я заказал билет на завтрашний вечерний рейс. Хотелось бы, чтобы к тому времени все было решено. Не удивлюсь, если вы сейчас скажете, что вам нужно переговорить с другими. Но вы умеете ладить с этой нервозной публикой.

– Чарли, эти люди – семья Дженны.

– Ни в коем случае, – возразил Чарли, и в его голосе вдруг появилась злость. – Ее семья – это я. Я склеивал ее сердце, разбитое гибелью матери, я помогал ей проходить через все ужасы первых дней и недель. Я сидел с ней часами, слушал ее, вытирал ей слезы, уходил, когда она прогоняла меня, и возвращался, стоило ей позвать меня. Ее настроение тогда менялось ежесекундно. Любовь и забота, Эллиотт, – вот что объединяет людей в семью. Помните, как вы все восприняли гибель Барти? «Дженна потеряла мать» – вот была ваша главная фраза. И никто не вспомнил, что я потерял жену. Должен признаться, мне было больно и обидно. Наверное, так всегда происходит, когда бедняк и неудачник влюбляется в богатую, успешную женщину. Никто не верил мне, что я мог любить Барти. – Он замолчал.

Джейми тоже молчал. Ему вдруг стало жаль Чарли. Но жалость длилась не больше секунды.

– Значит, вы настолько любите Дженну, что готовы смешать с грязью ее семью? Я правильно понимаю ваши намерения? Вы хотите продать их семейные секреты, причем в то время, когда эти люди только-только начинают отходить после своего горя?

– Да. Если вам угодно представить это в таком виде, да, готов. Но я очень надеюсь, что мы обойдемся без крайностей. И очень надеюсь на то, что вы примете мои условия. И еще. Говорю на тот случай, если вы вздумаете обратиться в полицию. Я бы не советовал. Огласка Литтонам очень некстати. А я в таком случае позабочусь о широкой огласке.

Трубка в руках Джейми стала липкой от пота. Пот струился и по его лицу. К горлу подступала тошнота.

– Естественно, мне нужно обсудить все, что я от вас услышал. – Ему не хотелось, чтобы Чарли уловил дрожь в его голосе. – Полагаю, вы нам дадите некоторое время.

– Дам. В разумных пределах. И вот еще что.

– Что?

– Если хоть одно слово из нашего разговора станет известно Кэти или Дженне, дневники прямиком отправятся в «Санди таймс». Или в «Дейли мейл». В любую газету, которая больше заплатит. Я не хочу калечить психику девочек. Вам понятно?

Джейми невольно рассмеялся. Какое отвратительное двоемыслие!

– Да, понятно, – наконец сказал Джейми. – Я только не понимаю, как вы собираетесь выпутаться из всего этого, сохранив ваши… манипуляции в тайне от них. Но смысл ваших слов мне понятен.

– Вот и хорошо. А теперь, пожалуйста, позовите к телефону Кэти.

– Сейчас.

Джейми положил трубку на столик и встал, ощущая невероятную тяжесть в ногах. Вернувшись в гостиную, Джейми поискал глазами Кэти. Она стояла с Фергалом, почти прижимаясь к нему и не сводя с него глаз. Подойдя ближе, Джейми услышал ее слова:

– Я с удовольствием закатилась бы куда-нибудь потанцевать. Нам можно улизнуть отсюда?

– Кэти, пройди к телефону, – сказал Джейми, удивляясь, что говорит вполне нормальным голосом. – Твой отец звонит.

* * *

– Пап, привет. Ты где? А сюда когда приедешь?

– Дорогая, не хочу портить вам вечер своим унылым видом. Голова так и не проходит. Я немного вздремнул. Проснулся. Думал поехать. Даже оделся. И опять. Мигрень. Я уж проглотил две таблетки. Сейчас приму еще одну и лягу спать. Раньше мне это помогало. Утром увидимся. Тебе там весело?

– Не совсем.

– Жаль. Я думал, тебе там хорошо. Слушай, радость моя. Я звонил в Нью-Йорк. У меня сложности с моим бизнесом. Мне придется завтра вылетать. А вы с Дженной погостите здесь и вернетесь к уик-энду, как мы и намечали. Вас устраивает?

– Еще как! – обрадовалась Кэти.

– Вот и хорошо. Передай Дженне мою любовь и скажи еще раз, что я горжусь ее выступлением. Скажешь?

– Само собой. Пап, я люблю тебя. Приятного сна.

– И я люблю тебя, дорогая.

* * *

– Джейми, ты никак с привидением столкнулся? – спросил Бой. – На тебе лица нет. Хочешь выпить?