— Вы прекрасно поняли, о чем я!

— Прощу прощения, мисс Фрейзер. — Он спрятал улыбку за стаканом. — Так о чем вы?

Чтобы скрыть смущение, она сделала большой глоток чаю, и теплая жидкость приятно согрела грудь.

— Я о том, что здесь происходит, — процедила она сквозь зубы. — Что меня выставляют на торги, как жеребую кобылу. Таскают за шкирку, как бездомного котенка — вдруг кто-нибудь да приютит? Что меня… меня все бросили совершенно одну.

На последней фразе голос предательски дрогнул.

— А почему вы одна? — мягко спросил лорд Джон. — Ваша мать вполне могла бы…

— Она хотела. Я ей запретила. Потому что она должна… то есть он должен… А-а, как же все чертовски запуталось!

Брианна уронила голову на сложенные руки. Она не плакала, но слезы уже подкатывали к глазам.

— Понятно. — Грей поставил стакан на поднос. — Уже поздно, а вам, дорогая мисс Фрейзер, не сочтите за грубость, надо отдохнуть.

Он поднялся и положил руку ей на плечо — чисто дружеским жестом, отнюдь не снисходительным, как это делают многие мужчины.

— Раз в моей поездке в Уилмингтон отпала надобность, пожалуй, я приму любезное приглашение вашей тетушки и немного задержусь. Поговорим позже, вдруг вашу беду можно как-то облегчить.

Глава 59

Шантаж

Стульчак для ночного горшка был великолепен. Из лесного ореха, сплошь покрытого резьбой, он идеально сочетал изящество и практичность, что особенно радовало в такие дождливые и холодные ночи. В темноте, изредка подсвечиваемой молниями, Брианна нащупала крышку, села и довольно выдохнула, когда давление в мочевом пузыре ослабло.

Обрадовавшись, что места стало больше, ребенок пару раз лениво кувыркнулся, отчего по животу под мягкой фланелевой рубашкой пробежала рябь. Брианна медленно встала — последние дни она все делала медленно, будто пребывая в приятной полудреме.

Возле смятой постели она остановилась, глядя в окно на пики гор и мокрые деревья. Стекло под рукой было ледяным, на горных вершинах пузатились черные тучи, утробно рыча громом. Снег уже не шел, но ночь казалась до мерзости противной.

Каково сейчас там, в горах? Успели ли они добраться до деревни? Нашли ли Роджера? Брианна вздрогнула, хотя в камине горели угли и в комнате было тепло. Постель манила к себе, обещая уют и, может быть, сны, позволявшие ненадолго сбежать от вечного страха.

Однако Брианна повернулась к двери и сдернула с вешалки плащ. Может, беременность и вынуждала ее пользоваться ночным горшком, однако, пока Брианна держится на ногах, рабы не будут его выносить. Завернувшись в плащ, она вытащила из-под стульчака оловянную емкость с крышкой и шагнула в коридор. Дверь кухни оказалась незаперта, и Брианна мысленно поблагодарила забывчивого повара, что ей не пришлось одной рукой возиться с тяжелым засовом.

Ледяной дождь хлестнул по лицу и кусачими зубами вцепился в ноги. Брианна задохнулась от неожиданности; но, когда шок спал, ей даже понравилась свирепость ветра, который забирался под плащ и сорочку, позволяя впервые за долгие месяцы ощутить всем телом свежесть.

Она добежала до нужной постройки, сполоснула горшок под струей из водосточного желоба и замерла посреди мощеного двора, позволяя холодному дождю омыть ей лицо. Она не знала, что это: искупление или восторг… или потребность разделить то неудобство, что испытывали сейчас ее родители, а может, языческий ритуал, позволяющий забыть о себе и слиться с бушующей стихией. Это все было не важно.

Брианна решительно шагнула под желоб, и на голову и плечи ей обрушился ледяной водопад.

Задыхаясь и тряся волосами, как собака, она отступила — и застыла на месте, краем глаза заметив вспышку света. Не молнию, а ровный огонек, который мерцал несколько секунд, а потом исчез.

Скрипнула дверь, ведущая в помещение для рабов, и тут же захлопнулась. Кто-то вышел? Да, Брианна отчетливо слышала хруст гравия под ногами и потому поспешно отступила в тень, не желая объяснять, чем она тут занимается.

Молния высветила мужской силуэт. Лорд Джон в наспех наброшенной рубашке и с непокрытой головой. Ветер трепал ему волосы, а он словно не замечал ни дождя, ни холода. Грей прошел мимо нее и скрылся за кухонной дверью.

Испугавшись, что он задвинет засов, Брианна неловко бросилась вслед за ним. Она залетела в кухню, едва не зашибив лорда Джона дверью. С плаща потоками стекала вода, заливая пол. Лорд Джон изумленно вытаращил глаза.

— Прекрасная ночь для прогулок, не правда ли? — запыхавшись, пробормотала она.

Брианна откинула с лица волосы и, любезно кивнув его светлости, проскользнула мимо него. Босые ноги оставляли мокрые следы на полированном дереве лестницы. Возле своей комнаты Брианна прислушалось. Никто ее не преследовал.

Плащ и сорочку она повесила возле камина, чтобы просохли, вытерла лицо и волосы полотенцем и нагишом нырнула в постель. Мягкое прикосновение хлопка к голой коже уняло дрожь. Она потянулась, пошевелила пальцами ног и свернулась калачиком вокруг нового центра тяжести, чувствуя, как изнутри по всему телу растекается тепло.

Брианна промотала в памяти недавнюю сцену во дворе… и вдруг смутные подозрения, которые уже несколько дней ее не оставляли, облеклись в конкретный образ.

Лорд Джон относился к ней уважительно, иногда с восхищением или иронией, и все же что-то в нем казалось странным… Брианна не понимала, в чем дело, но теперь все детали мозаики прочно заняли свои места.

Будучи женщиной весьма эффектной, она привыкла к мужскому восхищению — и лорд Джон вроде бы тоже проявлял к ней интерес… Однако, как правило, под внешним восторгом крылось нечто более тонкое: неуловимые жесты, взгляды, душевная вибрация вроде звона далекого колокола, которые позволяли ощущать свою женственность. При первой встрече Брианне показалось, что от лорда Джона тоже это исходит, однако позднее она поняла свою ошибку.

Следовало бы раньше догадаться; в университете она ведь не раз сталкивалась с парнями, демонстрировавшими подобное равнодушие к ее прелестям. Впрочем, лорд Джон хорошо скрывал свое истинное «я». Брианна в жизни не узнала бы правду, если бы не сегодняшний случай. С нею он всегда был холоден — а сегодня, выходя из помещения для рабов, пылал страстью.

Интересно, знал ли ее отец?.. Вряд ли. После того что он пережил в Уэнтворте, Джейми в жизни бы не завязал столь теплую дружбу с человеком, склонным к такого рода связям.

Она перевернулась на спину. Мягкий хлопок, ластясь, прильнул к голой коже. Соски невольно затвердели, и Брианну накрыл внезапный прилив желания. Она провела по груди, вспоминая о больших теплых ладонях Роджера. Однако в памяти всплыли чужие руки — грубые, бесцеремонные, жадно терзающие ее тело, и желание сменилось яростью.