Но я лишь смахнул ее одним взглядом.

Амос же в это время разбушевался не на шутку. Он уже не кидался заклинаниями, а просто оперировал чистой силой с безумным размахом, снося все и вся в попытках добраться до нас.

— Макс, используй шанс, — Олег, уже стоящий на обоих коленях, из последних сил держал свои щиты. Но всему есть предел и даже Титан сломался. В последнюю секунду он поднял на меня взгляд, из его глаз лились струйки крови. Он подполз к лежащей Марии, и упал рядом с ней.

Щит упал, и Дара моментально снесло разбушевавшейся магией. Только Тау, старый друг, каким то чудом держался, не давая себя убить. Сила что выпустил бог, разрушительная, мощная и дикая, легким теплым ветром обдувала меня. Она не приносила мне ничего, кроме понимания что я натворил. Из за меня, из за моих решений, только что погибли почти все мои друзья, и двоих я больше никогда не увижу. Горе, печаль, и сила смешались во мне в безумный коктейль отчаяния и решимости.

И я пошел вперед, до боли сжимая древко копья сквозь ураган, который все больше и больше усиливался и уже добрался до трибун со зрителями снося все к чертовой матери.

А я шел и шел, все быстрее и быстрее. И в моей голове зазвучала музыка. В ней было всё — боль, печаль, злость и гнев, радость и воспоминания, смех и слезы. Она рвала меня на части и склеивала обратно в нечто другое.

— Танцуем! — раздался крик Тау, и его снесла волна безумной магии. Но он успел пустить в спину безумного бога мощный разряд, заставив того пошатнуться.

"Танцуем" — мысленно согласился я с гномом и бросился в атаку. Камень в оголовье копья засиял черным огнем, ворон на тыльной части расправил стальные крылья.

Темное лезвие копья закрутилось вихрем в моей руке и ударило, снося Амоса. Он прокатился по земле, но тут же поднялся, отступая от меня. Меня кружит танец, копье танцует вместе со мной. Выпад — и бог чудом уклоняется от удара в лицо. Наконечник копья падает на песок, но толчок носком ноги поднимает его в воздух.

Под безумный ритм я закручиваюсь вместе со своим оружием. Очередной выпад, и копье, словно змея, извивается и летит в живот богу. Он подставляет под него руку с наручем, но ритм меняется. Копье немыслимой дугой меняет траекторию и вонзается в его бедро.

Амос вскрикивает от боли, но во мне нет радости. Есть только музыка, что ведет меня — резкая, злая, безумная. Я пируэтом прохожу к нему в спину и подсекаю лезвием копья его ногу. Отпрыгиваю назад, выбрасывая копье одной рукой вперед, протыкая его лопатку.

Музыка не кончается. Она солирует в нашем дуэте, говорит, что мне делать, не словами, а всем своим существом. Ведет меня за руку, дарует свободу, меняя ритмы.

Я приземляюсь на колено и снова бросаюсь вперед. Копье закручивается, превращаясь в вращающийся круг. Музыка взвывает на высокой ноте, и ворон на копье пробивает латы бога, вбиваясь стальным крылом в его тело.

Я вырываю его, и фонтан алой крови брызгает на арену. Я поворачиваюсь на месте и бью уже клинком копья, задевая шею. Лишь в последний момент бог отшатнулся и получил всего лишь царапину.

— Стой! Стой, сын, — пытается он остановить меня, вскидывая перед собой раскрытую ладонь.

— Сын? Я? — музыка во мне рычит от возмущения. Я заношу копье над собой обеими руками, но опустить в последнем ударе не успеваю В отчаянном выпаде Амос бьет меня появившейся в его руке рапирой в грудь. Наивный. Меня теперь это не остановит. Я перехватываю его руку и сжимаю до хруста. Он вскрикивает и отпускает рукоять. Я выдираю застрявшее оружие из моей груди, и всаживаю ему в плечо прибивая к земле.

Снова перехватываю копье и заношу над поверженным богом. Музыка замирает на высокой ноте и обрывается. Я опускаю копье и смотрю на тяжело дышащего противника.

Не знаю почему, но мне кажется, что нельзя его добивать. Но я должен. Сам, без чьей-то помощи, не перенося эту ответственность на кого-то другого. Скидываю копье в замахе над пытающимся подняться богом и опять не успеваю.

Мимо меня шелестит тихая смерть, и две стрелы чёрная и белая пробивают сердце и лоб бывшего всемогущего создания. Всё кончено. Я опускаюсь на песок и бездумно смотрю в синее небо. А вокруг тишина и покой. Только слеза катящаяся по моей щеке, говорит мне какой дорогой ценой я заплатил, чтобы видеть это.

Ру.

Она сказала "сложно"?! Не знаю, солгала она намеренно или неосознанно, но видеть все, что происходило в тот момент, не было никаких моральных сил. Но как я ни рвалась, то не могла сдвинуться с места, невидимая, неосязаемая и как мне казалось вовсе ненужная. Я видела все, наблюдала с того самого момента, как взбешенный гном вышел из-под защитного купола и направился к богу. За ним же последовали и остальные.

Увидев, что сделала Маша, мое сердце окаменело, а рухнувший Олег разбил его на мелкие осколки. Спасибо хоть плакать я могла, иначе бы я не знаю, как смогла вытерпеть подобное зрелище. Да, я знаю, что они живы, что ничего с ними не случится. Но это знаю я, они-то были не в курсе всего, что мне приходилось скрывать, и просто пожертвовали собой. Вспыхнул факелом Джил, смело ураганом Даркина, что тоже больно ударило по мне. Сама не знаю почему, но привязалась я к ним. Даже к ворчливому гному, что может и был порой бесцеремонен и мог использовать меня без моего ведома, но делал это исключительно из моего блага. Так, как он его представлял.

И его последний крик еще и напугал меня. Потому что я представляю, что сейчас должно произойти.

Лишь одна мысль сглаживала весь ужас происходящего. То, что я знаю, что Риз сейчас лежит под присмотром специалистов "Вирмира". И отец ни за что не даст ему навредить.

Слезы высохли, когда из клубов пыли он вышел с копьём в руках. Вот только я вся сжалась от испуга, когда увидела, что его черные непослушные волосы пробивались прядями седых волос. Я рванулась из тех пут, что меня спеленали, и они поддались. Поддались моему желанию и решимости быть там, рядом. Пусть даже он этого не хочет. Но это нужно мне, как воздух обычному человеку.

Волшебные путы затрещали от очередного рывка. Я дернулась еще раз