Внутри Бордо королевский Совет уступил контроль над ситуацией ведущим горожанам и гасконской знати. Они готовились капитулировать. Главными среди них были Гастон де Грайи, капталь де Бюш, самый богатый и влиятельный землевладелец Бордо; Бертран IV де Монферран, глава могущественной семьи, чьи владения были сосредоточены в Сентонже и долине реки Иль; Гайяр де Дюрфор, сеньор де Дюрас, видный землевладелец долины Гаронны и полуострова Медок. Эти люди представляли семьи, которые на протяжении многих поколений поддерживали английский режим, но теперь, в результате наступления французов, они потеряли все, чем владели за исключением своих особняков в городе. Их поддерживали Пей Берлан, архиепископ Бордо, и Бернар Анжевин, богатый и амбициозный председатель апелляционного суда герцогства. К ним присоединился досрочно освобожденный французами Гадифер Шортхоз. Вероятно, он заслужил свое освобождение тем, что тайно пообещал переметнуться на сторону своих французских пленителей. Все эти люди, заседавшие в Штатах Гиени, решили договориться о капитуляции, которая максимально сохранила бы то привилегированное положение, в котором они находились под властью Англии. Первоначально переговоры вел Гастон де Грайи. Он добился охранной грамоты для поездки на осадные линии под Даксом к графу де Фуа, который приходился ему племянником. Граф направил его к Дюнуа. В Бордо был сформирован гасконский комитет по переговорам во главе с архиепископом и Бертраном де Монферраном, в то время как на заднем плане рушилось английское герцогство. С французской стороны переговоры вели Потон де Сентрай и Жан Бюро, которые получали инструкции от Дюнуа. Граф был готов пойти на существенные уступки, чтобы избежать длительной осады.

Окончательно условия были согласованы 12 июня. Бордо должен был сдаться графу Дюнуа 23 июня, в тот же день, что и Фронсак, если к тому времени ему не поможет лорд Риверс. Участники переговоров договорились о временной капитуляции четырех мест, которые еще держались, — Риона, Сен-Макера и Бланьяка в долине Гаронны и Кастильона на Дордони. Эти места должны были сразу же открыть ворота, но в случае прибытия армии помощи в Бордо они должны были быть возвращены англичанам. Те, кто не желал присягать на верность Карлу VII, могли в течение шести месяцев уладить свои дела и уехать в Англию с тем движимым имуществом, которое они могли взять с собой. Английские королевские пожалования должны были быть признаны а обычаи и вольности герцогства, сложившиеся за три столетия английского правления, должны были соблюдаться. Город Бордо сохранял все обширные привилегии по королевским налогам, которыми оно пользовалось до сих пор.

Уже мало кто ожидал появления армии Риверса, но привычные ритуалы были соблюдены. 23 июня французская армия с рассвета до заката стояла в боевом порядке у стен Бордо. На закате английский герольд взобрался на стены и крикнул: "Англия оказывает помощь Бордо?" Ответа не последовало. Аналогичная церемония была разыграна и во Фронсаке. Дакс уже согласился сдаться на тех же условиях, что и Бордо, и через две недели открыл ворота перед французами[1000].

30 июня 1451 г., через неделю после того, как его офицеры овладели Бордо, граф Дюнуа официально вступил в город. Это была торжественная демонстрация французской власти в городе, который так долго был частью наследства английских королей. От восьмидесяти до ста кораблей собрались в Блае, чтобы перевезти высокопоставленных гостей и около 7.000 солдат через Жиронду. Все они расположились в предместье Шартрон к северу от стен. Перед воротами Сен-Жермен герольд созвал юратов (советников), которые явились с ключами от города и вручили их Дюнуа. Он передал их Жану Бюро, которого назначил мэром города. Процессия, под палящим солнцем, прошла по узким улочкам города к собору. Первым шел корпус вольных стрелков, за ним — ломбардский наемник Теодоро ди Вальперга, исполнявший обязанности главного маршала. Далее шли маршалы Франции со своими свитами, графы д'Арманьяк и Неверский во главе нескольких сотен кавалерии, участвовавшей в осаде Риона, а далее — чиновники и судьи нового режима. За ними герольды и трубачи, одетые в гербовые туники своих господ, предшествовали большой печати короля Франции, которую везли на бархатном ложе в открытом сундуке на седле белого коня, богато убранного синим бархатом, усыпанным геральдическими лилиями. За печатью следовал канцлер Франции Гийом Жувенель дез Юрсен. Следом ехали Потон де Сентрай и его племянник, неся знамя Карла VII, а за ними — одинокая фигура графа Дюнуа в полных пластинчатых доспехах на белой колеснице. Графы Ангулемский, Клермонский, Вандомский и Кастрский со своими ливрейными свитами замыкали шествие. Перед собором их принимали архиепископ и каноники с реликвиями своей церкви, а также ведущие горожане и дворяне Борделе[1001].

Триумф Дюнуа не был полным, поскольку Байонна, второй город герцогства, отказалась соблюдать договор с Бордо. Байонна всегда пользовалась большей автономией, чем другие гасконские города, и подавала все признаки того, что намерена сопротивляться. Кроме вооруженных горожан, в Байонне находились английский отряд Джорджа Свиллингтона и большая компания наваррских наемников под командованием Жана де Бомона, принца из младшей ветви наваррского королевского дома. Продолжение сопротивления города создавало серьезную проблему для французов, поскольку опасность прибытия армии из Англии еще не миновала. В гавани Плимута стоял 81 крупный транспортный корабль, готовый принять на борт армию Риверса. Около 3.000 человек ожидали на берегу посадки на корабли. Выплаты морякам наконец начались 18 июля, но деньги для них были найдены только 9 августа, когда было выплачено около 26.000 фунтов стерлингов. Чтобы найти эти суммы, пришлось изрядно потрудиться. Часть денег была получена за счет продажи королевских драгоценностей. Остальные средства были предоставлены казначеями из подоходного налога и церковных субсидий[1002].

Через неделю после получения денег гасконская экспедиция была отменена. Причиной, по-видимому, стала внезапная паника по поводу опасности для Кале. Карл VII недавно попросил герцога Бургундского предпринять атаку на Кале, чтобы отвлечь английские силы с других театров военных действий. Вероятно, английский Совет, имевший во Фландрии множество осведомителей, получил сведения об этом, поскольку в начале августа внезапно решил, что нападение на город неизбежно. Мэр и купцы компании Стейпл собрали в Лондоне 1.000 человек и сразу же отправили их из Сэндвича на континент. Ральф, лорд Садли и сэр Джон Стортон получили указание следовать за ними с еще 1.150 человек. Многие из тех, кого отправили в Кале, наверняка были взяты из армии Риверса. Разумеется, об экспедиции в Гасконь больше ничего не было слышно. Флот Риверса так и не покинул Плимут, а спустя несколько месяцев он тоже был перенаправлен в Кале. На самом деле паника была излишней. Отношения Филиппа Доброго с Англией на этом этапе были сложными, но он не хотел, чтобы на его границах установилась власть Карла VII и на его обращение ответил резким отказом[1003].