выдвинутые на заседании Парламента в Бэри в 1447 году. Было также предложено объявить импичмент тем, кто считался виновным в его убийстве[982].

Герцог Йорк не присутствовал на заседаниях Парламента в первые дни его работы. Он удалился в свой замок в Ладлоу в валлийских марках, чтобы собраться с силами. Когда же он все-таки появился, то постарался сделать это максимально эффектно. 23 ноября он въехал в Лондон со всей своей свитой за спиной и обнаженным мечом в руках. Лондонцы бурно приветствовали его, заполняя улицы и толпясь вокруг его кавалькады. Посол Тевтонского ордена, наблюдавший за этим зрелищем, сообщил, что Йорку потребовалось четыре часа, чтобы проехать по Чипсайду. Его союзник, герцог Норфолк, последовал за ним на следующий день в сопровождении "большой толпы" в доспехах, с шестью трубачами впереди. Герцог Йорк обнародовал еще один манифест, в котором более конкретно указал "злоумышленников", которых он хотел бы привлечь к ответственности. Это были люди, ответственные за развал правопорядка в Англии, утечку королевских доходов, потерю Нормандии и Мэна и, косвенно, за восстания в Англии. Речь шла о преступных дипломатах, чьи изменнические сделки с французским двором, как утверждалось, привели к потере Иль-де-Франс, Нормандии, Мэна и Анжу. Герцог призвал рыцарскую и судейскую комиссии выявить виновных и предать их суду.

Взяв пример с герцога Йорка, парламентарии составили еще одну петицию, на этот раз об исключении из суда двадцати девяти нежелательных лиц. Большинство из них были приближенными герцога Саффолка, были вовлечены в дела Франции и Нормандии или по тем или иным причинам стали объектами нападения со стороны повстанцев Джека Кэда в начале года. Герцог Сомерсет и герцогиня Саффолк были первыми номерами в этом списке, в который также вошли сэр Томас Ху, бывший канцлер Нормандии, лорд Гастингс, бывший камергер Нормандии, аббат Боулерс и лорд Дадли. Обвинение против Сомерсета, а также, предположительно, против Ху и Чемберлена, заключалось в том, что они предали Нормандию. Ответ Генриха VI гласил, что он не имеет причин для их отстранения, но все же отстранит их от должностей на год, пока будут рассматриваться выдвинутые против них обвинения[983].

Возможно, именно этот ответ спровоцировал новый бунт, начавшийся 30 ноября 1450 г. и продолжавшийся почти всю следующую неделю. Разъяренная толпа ворвалась в Вестминстер-холл, протестуя против того, что против герцога Сомерсета и других "предателей" ничего не предпринимается. 1 декабря толпа численностью около 1.000 человек попыталась убить герцога. Бунтовщики ворвались в его жилище в доминиканском монастыре Ладгейт. Сомерсету удалось бежать в лодке по реке и укрыться в Тауэре. Но его имущество было разграблено, а монастырь разгромлен. Позднее утверждалось, что это нападение было организовано сэром Уильямом Олдхоллом, и есть основания полагать, что так оно и было. На следующий день толпа прошла по Лондону, врываясь и грабя дома реальных или мнимых "предателей", включая Ху и Гастингса. Лишь демонстрация силы и показательная казнь положили конец этим беспорядкам. Однако, можно сказать с уверенностью, что это были первые вспышки гражданской войны, которой суждено было уничтожить дом Ланкастеров. То, что англичане разрывают друг друга на части во время войны с внешним врагом, не осталась незамеченной теми, кто наблюдал за королем в декабре 1450 г., когда он проехал по улицам Лондона для подавления беспорядков вместе со своими придворными войсками и вооруженными свитами лордов. "Это было бы великолепное и славное зрелище, — заметил один из них, — если бы оно происходило во Франции, а не в Англии"[984].

Глава XIV.

Гасконь и за ее пределами, 1450–1453 гг.

Крах Турского перемирия стал шоком для Гаскони. Администрация в Бордо не была проинформирована о нападении на Фужер и была удивлена последовавшими за ним репрессиями в Сентонже. Возвращаясь из визита в Бордо, капитан Коньяка не подозревал, что уже находится в руках врага, пока не был арестован у собственных ворот. В военном отношении регион был еще более уязвим, чем Нормандия. Английских войск там почти не было. Никакой существенной помощи, ни деньгами, ни людьми, Бордо не получал с тех пор, как шесть лет назад сенешалем стал сэр Уильям Бонвиль. Бонвиль, хотя номинально и оставался на своем посту, воспользовался перемирием, чтобы вернуться в Англию зимой 1445–46 гг. и, хотя, по всей видимости, намеревался вернуться, так и не вернулся. В его отсутствие главной фигурой в бордоском правительстве стал мэр Бордо сэр Гадифер Шортхоз. В 1449 г. Шортхоз был уже немолод. Он прибыл на юго-запад молодым человеком в 1413 г., вероятно, в составе армии герцога Кларенса, и провел там всю оставшуюся жизнь. После периода службы в качестве солдата удачи в центральной Франции он в 1433 г. стал мэром Бордо, и с тех пор занимал этот пост. Кроме того, он был влиятельным человеком в долине Дордони, где являлся капитаном Бержерака и сеньором Бирона. Шортхозу удалось стабилизировать ситуацию в регионе после катастрофы 1442 г., но он не имел влияния в Вестминстере и не обладал достаточной властью над гасконской знатью, от которой в конечном итоге зависела оборона герцогства. Когда перемирие провалилось, Совет в Бордо мог рассчитывать лишь на небольшое число знатных семей, имевших прочные традиционные связи с английскими королями, а также на приморские города Бордо и Байонну, которые занимали привилегированное положение и имели важные торговые связи с Англией. Однако очевидная неспособность английского правительства защитить свои гасконские территории лишила его поддержки многих гасконцев, особенно в городах внутренних областей. Мало кто был готов рисковать жизнью и состоянием ради, казалось бы, умирающего режима. Французские министры хорошо знали об этом, так как в Борделе у них были сторонники и шпионы, которые регулярно информировали о положении дел в стране[985].

Лейтенантом Карла VII на юго-западе был Гастон IV, граф де Фуа. Ему было выгодно, чтобы перемирие сорвалось, так как это позволило бы ему расширить свои владения за счет англичан. Когда французский король объявил войну, Гастон не теряя времени начал наступление на немногие оставшиеся английские крепости к югу от Адура. Сопротивление было очень незначительным. В конце июля 1449 г. Гастон осадил пиренейскую крепость Малеон в баскской провинции Суль, самый южный форпост английской Гаскони. Расположенный вблизи границ Франции, Кастилии и Наварры, Малеон в свое время был назван спикером Палаты Общин "ключом к трем королевствам". Он принадлежал давнему приверженцу англичан Луи де Бомону, наследственному альфересу (знаменосцу) Наварры. Совет в Бордо поспешил направить к крепости подкрепление, но после непродолжительной осады Бомон перешел на сторону французов и сдал крепость графу де Фуа. Его отступничество привлекло внимание знати всего региона. Жан, сеньор де Люкс, чья семья на протяжении нескольких поколений была вассалом английских королей, во главе нескольких сотен человек явился к графу де Фуа, чтобы принести оммаж Карлу VII. Они