в своей диссертации; с этим Замощик согласился. В ноябре прямо на морозе я «Nolens volens» (волей неволей) начал экспериментировать; замечал, что шеф стал относиться ко мне совсем по-другому: куда делась его прежние доброжелательность и участие; он стал начальником большой лаборатории и, вероятно, имел вес у руководства института; иногда я думал, будь с самого начала моей работы в НИИ заведующим лабораторией не Петрусев, а Замощик, при нём я, возможно, не смог бы подготовить диссертацию; производственная черта Александра Исааковича (и не только его, а многих руководителей) – использовать человека, а потом выбросить, как тряпку, могла сыграть со мной нехорошую шутку.

В относительно спокойной обстановке задумался о перспективе своей работы; ведь для меня не так важна была научная степень к.т.н., как тот факт, что я действительно имею теперь два высших образования (как будто окончил два вуза – один в 1959 г., другой – в 1975); кроме работы над диссертацией, я самостоятельно подготовил по результатам новейших исследований Руководство по применению противоморозных добавок для бетона в условиях Сибири и Севера, издал его для строителей большим тиражом; передал Миронову большой материал, основанный на моих исследованиях, который без малейших поправок был включён в книгу «Теория и методы зимнего бетонирования», изданную во многих странах мира. Определённое значение для собственного тщеславия имело участие в международном симпозиуме и признание моих работ, которое прозвучало в двух генеральных докладах. Однако, несмотря на жёсткую, порою нелогичную финансовую политику Крупицы, я после защиты диссертации ещё продолжал работать, получая мизерную зарплату; Замощик потребовал, чтобы я стал участником в чужих исследованиях по электропрогреву, к чему у меня не лежала душа, в т.ч. в связи с дороговизной этого метода бетонирования для строителей; я понял, что Замощик хочет прикрыть тематику по зимнему бетонированию безобогревными методами, не даст мне возможности развивать и внедрять результаты исследований; и всё это на фоне низкой зарплаты. Неудача сильно расстроила меня, порой забываешь кем-то сказанные слова: «Не позволяй незначительным неудачам поколебать тебя; почти все неудачи в мире незначительны».

LXX

Если знаешь, откуда идёшь,

легче прийти туда к чему стремишься.

Переговорил в КПИ с Б.П.Колупаевым, который подтвердил, что с ректором и деканом согласовано и меня ждут; Б.П. выразил удивление, что я тяну время и на бумаге написал: оклад доцента 384 рубля, плюс работа по хоздоговру 120 рублей, итого зарплата 504 рубля против моих 173 рублей, т.е. она увеличивается в три раза; я более не задавал ему вопросов, потому что не желал показаться любопытным и тем самым уронить своё достоинство, однако его объяснение меня сильно заинтересовало. «Наша разность не в мечтаниях бесплодных, / Не в культуре и не в туфлях на ногах; / Человека отличает от животных / Постоянная забота о деньгах». (Игорь Губерман); долго думать я не стал и написал заявление по собственному желанию; Замощик написал «возражаю», говорить ничего не стал, поэтому его виза означала «не возражаю»; а ведь мог отнестись по-человечески, возможно, и он хотел бы получать в два раза большую зарплату, чем получал в НИИ, но в КПИ его не звали; теперь он со мной не разговаривал, ни слова не то что благодарности за помощь, которую я ему оказывал в первые полгода его становления, но даже никакого слова он не сказал, смотрел, как сыч.

Отнёс я заявление в отдел кадров, а на следующий день началось: вызвал меня замдиректора Акбулатов, стал упрекать, что, дескать, мы вас воспитали, выучили, помогли (в зарплате ли?) подготовить диссертацию, а вы сбегаете; я имел сказать в ответ, например, хотя бы то, что своими руками прекрасно оборудовал при Петрусеве лабораторию бетона, которую ранее в течение десяти лет институт не удосужился достойным образом оборудовать; потратил много сил, чтобы научить работать новых лаборантов; выполнял чью-то до меня провальную госбюджетную тему, затем, завершил новую большую тему для Минтяжстроя; тем самым, не зря ел хлеб, получая зарплату 156-176 руб.; моя семья сильно бедствовала в начале 70-х годов, как говориться «Auribus tento lupum» (держал волка за уши, т.е. находился в безвыходном положении, латинская поговорка); наши дети уже подросли, Кирюше было 11 лет, Саше 5; Галя работала в библиотеке им. Достоевского, часто брала отпуск за свой счёт во время своей и Сашиной болезней; наступило безденежье, граничащее с отчаянием, охватившем меня; в то время я уже знал о том, что некоторые руководители производств, используя своих подчинённых и заключая липовые хоздоговора с научными лабораториями, пекут как блины кандидатские диссертации (например, Замощик, которому её делали сотрудники завода «Кульбытстрой»). Такой возможности я не имел, но в Москве слышал о «неграх», которые за вознаграждение делают диссертации начальникам, и решил попробовать заработать на этом; я, измученный неопределённостью своего положения, собрался с духом и написал, хорошо знающему меня и уважаемому мною очень успешному красноярскому строительному руководителю письмо с предложением работать на него; в течение нескольких недель ответа не получил, понял, что он, хорошо ко мне относившийся и имея нормальные моральные качества (я не на того нарвался), просто порвал и выбросил моё письмо; мне стало стыдно за своё послание, но нужда заставила; «Поймёшь ли ты, который сыт всегда, / Что иногда с людьми творит нужда?» (поэт Руми, 1270 г.); сделанного не вернёшь, и это стало для меня наукой на всю жизнь, в дальнейшем не позволял себе таких поступков; как гласит испанская пословица: «Выбери, кем ты будешь, и заплати за это», и я, Бог ты мой, очень дорого заплатил.

С нового учебного года Галя стала работать учителем в школе, подрабатывала в продлёнке, жили, как говорится, впритирку без единой лишней копейки. И вот я продолжал теперь вполуха слушать уважаемого мною, но равнодушного в данный момент Акбулатова, молчал, зачем говорить, когда всё ясно; ему просто нужно было произнести дежурные слова; ведь совсем недавно зав лабораторией Пёрышкин перешёл в КПИ на должность зав кафедрой, где его оклад стал в два раза больше; понимая всё это, Ш.Ф. больше меня не трогал, ведь из пушки по воробьям не стреляют: я не был ни завлабом, ни завсектором, просто – исполнителем темы; но поразило: ни Замощик, ни Акбулатов вместе с директором не заикнулись о перспективе повышения зарплаты даже после защиты диссертации – так и работал по-прежнему лишь на должности и.о. старшего научного сотрудника; все шесть лет, отданные работе над солидными темами Минтяжстроя, я прожил в большом напряжении; что мне ещё оставалось, как не уволиться; отработав две недели, в конце декабря я перешёл в КПИ; недаром сказано: «Судьба всё устраивает