Эштон, до смерти перепуганная, цеплялась за свою веру в ум и храбрость Пауэлла. Но даже она была потрясена, когда, снова вернувшись к остальным, он вдруг произнес с невозмутимой улыбкой:

– Для начала мы должны обратиться за помощью к мистеру Эдгару По. Это мой любимый писатель. Кто из вас читал его рассказ об украденном письме?

– Да это вы настоящий идиот! – взорвался Хантун. – Говорить об этом дешевом писаке в такой момент!

На этот раз Эштон, как ни странно, была согласна с мужем. Ее любовник не сказал ни слова, чтобы объяснить свои странные слова, он просто еще раз оскорбительно оттолкнул Хантуна и со смехом прошел мимо него.

Ранним утром Орри поднялся на высокое крыльцо дома министра Седдона и заколотил дверным молоточком так громко, что наверняка перебудил всех соседей. Уже через несколько минут был срочно вызван раздраженный Уиндер. Битых полчаса он не хотел верить ни единому слову – в конце концов, Орри был не из тех, кому он доверял, – но все-таки сдался под нажимом Седдона. Да, еще до полудня он отправит людей к Уилтонс-Блафф.

– Я немедленно иду к президенту, – заявил министр, уже немного успокоившись после первого потрясения. – Нужно предупредить всех членов кабинета министров. А пока, полковник Мэйн, вам достается честь забросить сеть для поимки самой большой рыбы.

– С удовольствием это сделаю, сэр.

В одиннадцатом часу по Чёрч-Хилл проехал закрытый фургон и повернул на Франклин-стрит. Из него выпрыгнул Орри и повел вооруженных людей к парадному крыльцу дома. Вторая группа вышла за квартал до места и уже спряталась в саду.

Входная дверь открылась сама собой.

– Не заперто… – ничего не понимая, сказал Орри своим людям.

Внутри дома они нашли только мебель, но никакой одежды или личных вещей.

Ламар Пауэлл исчез.

В тот же вечер его ждало новое потрясение, уже в кабинете Уиндера, когда туда вошел какой-то длинноносый человек в траурной черной одежде, чем-то похожий на священника.

– Я ничего не нашел. Никаких признаков присутствия людей. И что самое главное – никаких следов тех ящиков с оружием, о которых вы говорили, полковник. По моему мнению, там уже много месяцев никто не бывал. Соседей я расспросил, они это подтвердили.

Орри вскочил:

– Этого не может быть!

– Вот как? – Длинноносый вызывающе махнул рукой в сторону двери. – Что ж, тогда спросите двух сыщиков, которые ездили туда вместе со мной. Вы слышали мой доклад, и я буду стоять на своем. Если вам не нравится, езжайте туда сами и проверяйте.

– Видит Бог, я так и сделаю, – заявил Орри, а Исраэль Куинси отошел к окну и уставился на закат.

Красный вечерний свет, повисший над рекой, отразился на изумленном лице Орри. Он только что осмотрел заброшенное строение и нашел то же, что и Куинси с коллегами: ничего. На грязном, устланном соломой полу виднелись только отпечатки обуви. Какие-то оставил он сам, какие-то принадлежали сыщикам Уиндера – или все-таки шайке Пауэлла? Во всяком случае, ни одного следа от женской обуви он не нашел.

Он чувствовал себя растерянным и униженным. Едва сдерживая злость, он отошел от края обрыва, снова вернулся к ферме и обыскал дом, но и там нашел лишь пыль и крысиные гнезда. В отчаянии он проверил амбар и курятник. Снова ничего. К тому времени, когда он закончил, совсем стемнело. Он вскочил в седло и погнал лошадь напрямую к главной дороге, через то же поле, по которому проезжал прошлой ночью. Черная земля отлично подходила к его настроению.

Не притронувшись к скудному ужину из риса и кукурузного хлеба, он запальчиво говорил Мадлен:

– Куинси подкуплен. Уиндер тоже, как я понимаю. Миссис Халлоран, сама того не зная, наткнулась на заговор, который ведет на самый верх. Я намерен выяснить, кто за ним стоит.

– Но ведь сейчас президенту ничего не грозит? Он предупрежден…

– Да, но я все равно должен узнать, несмотря на то что Седдон, возможно, именно в эту минуту обсуждает с женой, не тронулся ли я умом. Не пьяница ли я? Не курю ли опиум? Не видел ли я призраков на ферме? Клянусь… – Он обогнул стол и подошел к жене. – Клянусь, это не так!

– Любимый, я верю тебе. Но что ты можешь сделать? Все это выглядит так, будто они сначала завели дело, но в тот же день его и закрыли.

– Да, только я не закрою. Не забывай, мне кое-что известно. Она все еще в Ричмонде – я проверил, прежде чем вернуться домой. И я намерен начать собственное расследование с моей сестры. Сегодня же утром.

Но ему не удалось выполнить обещание. Жизнь так странно устроена, что порой накладывает одну беду на другую в самый неподходящий момент. В половине одиннадцатого вдруг зазвонил дверной колокольчик. Орри сбежал по лестнице – к домовладелице так поздно не приходили.

За дверью, весь покрытый дорожной пылью и окутанный табачным дымом, стоял Чарльз.

– Твое письмо добиралось ко мне кружным путем, но в конце концов я его получил. Я здесь, чтобы помочь Билли.

В тот же вечер в Чарльстон приехал Стивен Мэллори, проделав тяжелое путешествие в грязном холодном вагоне по обветшавшей железной дороге Юга. Его вызвал срочной телеграммой Люциус Чикеринг.

Купер об этом не знал. После того, что произошло на Митинг-стрит, его, не слишком церемонясь, привезли домой служащие местной военной полиции, и с тех пор он лежал в постели – не двигался, не разговаривал, не прикасался к еде, которую приносила Юдифь. Каждый раз повторялось одно и то же: поднос стоял рядом с ним час, а потом его убирали.

Когда, тихонько постучав, вошла Юдифь, Купер чуть повернул голову в сторону двери.

– Милый, к тебе гость, – сказала она. – Твой друг Стивен. Министр.

Купер ничего не ответил. Несмотря на теплую погоду, он лежал под несколькими одеялами. Все казалось размытым в душной, пропахшей по́том комнате. Даже доносившиеся с улицы звуки – птичье пение в саду, топот марширующих по Традд-стрит гвардейцев под бодрые мелодии флейта и барабана – здесь сразу гасли.

– Можно мне побыть с ним наедине минутку, Юдифь? – спросил из-за двери Мэллори.

Юдифь посмотрела на мужа. Глаза у него были круглыми и пустыми. Как и каждый день. Она постаралась скрыть от гостя свою боль.

– Конечно. Если я вам понадоблюсь, вот там, на столе, колокольчик. Видите?

Мэллори кивнул и придвинул к кровати стул. Юдифь с грустью посмотрела на колокольчик, которым Купер ни разу не воспользовался с тех пор, как его привезли домой. Когда Мэллори сел, Юдифь вышла и закрыла дверь.

Министр внимательно всмотрелся в своего помощника. Взгляд Купера был устремлен в потолок.

– Говорят, у вас тут нервы ни к черту, – резко сказал Мэллори. – Это так? – В его голосе совсем не было той приторной сладости, с которой обычно говорят в комнате больного. – (Купер оценил это и в знак благодарности кивнул один раз, но по-прежнему не шевелился и молчал.) – Послушайте, Купер! Если вы вообще меня слышите, будьте так любезны, посмотрите мне в глаза! Я не для того проделал весь этот ужасный путь от Ричмонда, чтобы беседовать с трупом!