Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разбор проходил в Мурманском гарнизонном Доме офицеров. В первых рядах восседал штаб руководства и исследовательская группа, затем командование и штаб армии, далее – участники учения до командира батальона и, наконец, приглашенные на разбор из других дивизий армии. Я сидел у центрального прохода приблизительно в десятом – одиннадцатом ряду слева. А Олег Александрович Лосик – тоже у прохода, но на седьмом – девятом ряду справа. Поэтому я хорошо видел его почти в профиль. Он, конечно, тяжело переживал от тех беспощадных несправедливых ударов, которые наносил Чуйков. Крупные слезы катились по щеке, и Лосик их не смахивал. Я смотрел на него, сам переживал, но и думал: «Что же ты, боевой генерал, Герой Советского Союза, сидишь и слушаешь все это? Почему не встанешь и не уйдешь, если не можешь оборвать маршала? Почему терпишь?»
А он сидел и терпел. Так уж устроен. У каждого в этом отношении свои взгляды.
Наконец разбор закончился. На улице мела пурга. Прогноз на завтра (на воскресенье, на которое назначена охота) – еще хуже. У меня было смешанное настроение: тяжелый осадок от разбора скрашивали радостные вести синоптиков, я надеялся, что охота в пургу, конечно, не состоится. Хотя медвежатники, представьте, все-таки нашли на вертолете двух шатунов и одну берлогу, причем недалеко от дороги. Когда я поинтересовался, где маршал, то мне сказали, что он уже приехал в свой вагон и там будет ночевать. Сегодня вечером вагон цепляют к поезду «Мурманск – Москва». Маршал знает о прогнозе погоды на завтра, поэтому охота не состоится. Для меня это была наиболее приятная информация. Пробыв в должности заместителя командира дивизии два с половиной года, я, конечно, приобрел значительные навыки руководства войсками. Практически все вопросы жизни, быта, боевой учебы и т. д. командиры частей Печенгского гарнизона, где я возглавлял оперативную группу дивизии, решали со мной на месте. Лишь особо важные и принципиальные проблемы обязывали их звонить командиру дивизии в Мурманск или разрешать их, когда комдив приезжал в Печенгу. Приезды его были частыми и знаменательными. Сергей Иванович, не торопясь, выходил из машины, закладывал правую руку за борт шинели, вторую – за спину и, как правило, спрашивал: – Ну, как тут у вас дела, печенеги? А я в тон комдиву отвечал: – А у нас с вами, товарищ командир, дела в Печенге идут неплохо. И начинал подробно докладывать по установившейся схеме, но уже в штабе оперативной группы. В заключение предлагал порядок работы – в зависимости от того, на сколько дней он приезжал. Конечно, каждый его приезд оживлял работу в частях. А в целом боевая учеба шла нормально. Периодически проверяли дивизию и армейские начальники. Как правило, это был заместитель командующего армией по боевой подготовке генерал-майор В.Г. Ягленко – бывший командир этой дивизии. Частенько с его приездом в нашей жизни тоже появлялось оживление. Вот один из примеров. Как-то зимой просочились данные, что вроде к нам в армию должна нагрянуть инспекция – во всяком случае, так нам объявили. Естественно, командарм принимает решение ряд соединений армии предварительно проверить своими комиссиями и тем самым подтянуть войска. К нам старшим приезжает Ягленко. Большая часть комиссии во главе с ним отправляется в Печенгу, а часть остается в Мурманске для проверки местного гарнизона. Вообще-то это не столько была проверка, сколько оказание помощи, но весь ее ход – по почерку инспекции. Началось со строевых смотров полков. Приехали мы в танковый полк. После определенного церемониала с выносом боевого знамени приступили к опросу личного состава – есть ли у кого жалобы и заявления. Обычно он проводится отдельно по категориям военнослужащих: вперед выходят старшие офицеры полка и стоят в одной шеренге, в нескольких шагах от них – младшие офицеры, остальной личный состав остается в строю на месте. Закончив опрос старших офицеров, Ягленко начал обходить шеренгу младших. Я, естественно, рядом, тут же кадровик и представители разных служб. Дело подходило к концу, как вдруг нам попадается старший лейтенант, которому уже за 40 лет. Ягленко остановился и удивленно смотрит на него, а затем, чтобы как-то смягчить обстановку, говорит ему:
– Ну, я смотрю, ты карьерист!
– Так точно. Вся карьера из одной только ступеньки – взводный командир.
– Так когда ты окончил училище?
– Как когда? Мы же с вами не только одно училище окончили, но и учились в одной роте. Вы что, меня не узнаете?
Старший лейтенант еще раз назвал свою фамилию и имя. Ягленко достал из кармана большой носовой платок и долго сморкался, вытирая заодно и глаза.
– Вот дела-то какие. Это же надо?! Ну, а как это так получилось? – допытывался генерал.
– После училища четыре года войны. Потом попал служить на Украину. В одном полку прослужил долго, вдруг дивизию расформировывают. У меня взвод был отличный. Переводят в другую дивизию. Пока там служил – хвалили. Потом кадровики говорят, что я долго служу на Украине – надо в Заполярье. Приехал в 67-ю стрелковую дивизию. Затем она стала 116-й мотострелковой. Шесть лет оттрубил – дивизию расформировали. И вот два года служу здесь.
– Но ты же знал, что я командую этой 131-й дивизией?
– Конечно, знал.
– Почему же не пришел или не прислал письмо?
– Да зачем приходить? Уже увольняться пора.
– Нет, нет! Мы хоть как-то это дело поправим.
Он мне запомнился навсегда: этот стройный, высокий (рост явно не для танкиста) офицер, крутые плечи, мужественное лицо с умными, открытыми глазами, твердо стоял на земле. Иногда говорят: вот служба распорядилась! Да нет, не так все это. Я допускаю, что в бою – дело случается – рядом убило, а ты жив. Но в мирное время судьба офицера зависит от командиров и кадровых органов. К сожалению, есть такие командиры частей, которые не только не уделяют должного внимания росту офицеров, их карьере, но держат подолгу на одной должности тех, кто хорошо работает. Тянет? Ну, и пусть дальше тянет.
Вот почему у меня фактически на протяжении всей службы одним из принципов было отыскание «застоявшихся», точнее, забытых или умышленно не продвинутых по службе взводных, ротных командиров и батальонных офицеров.
После строевых смотров начались стрельбы. Естественно, зимой стрельбы шли в условиях полярной ночи. И вот мы с Ягленко на танковой директрисе. Танки стреляют по целям, которые обозначают себя мигающими огоньками – имитаторами стрельбы. В очередном заезде