— Блядь, — шипел я, мой член пульсировал от отчаяния, мои бедра бились о его бедра, потребность во мне заставляла меня задыхаться, пока он полностью овладевал мной.

Сет расстегнул мою ширинку, его рука обхватила мой член, а он издал низкий рык, вибрация которого эхом отозвалась во всем моем существе. Он двигал рукой идеальным движением, его большой палец размазывал предэякулят с моего кончика по всей головке члена, овладевая мной.

— Подожди, — задыхался я, но он не обращал на меня внимания, двигаясь сильнее, его язык прижимался к моему горлу, когда он снова зарычал.

Я был настолько возбужден, что превратился в ничто иное, как игрушку в его руках, полностью поддавшись его желаниям. Когда он прикусил еще сильнее, желание было неоспоримым, и все мое тело выгнулось дугой, когда я кончил для него, моя сперма хлынула в пространство между нами, а он гладил меня каждый момент, наполненный блаженством.

Сет убрал зубы с моей шеи, отпрянул назад и одарил меня хищной ухмылкой, его зубы все еще были испачканы моей кровью, пока я задыхался под ним.

— Хороший мальчик, — промурлыкал он, издеваясь надо мной с этой гребаной улыбкой, его пальцы собирали мою сперму на них, прежде чем он засунул их в рот и обсосал. — Но не думай, что я уже закончил с тобой. Ты хочешь учиться у большого, плохого Волка? Тогда я позабочусь о том, чтобы ты получил действительно качественный урок.

— Сет, — прорычал я, в моем тоне звучало предупреждение, но его глаза были темными, жесткими, как будто он одновременно находился здесь и не был вовсе.

— Ты хочешь выучить этот урок или нет, красавчик? — насмехался он, его рука двигалась, чтобы сжать в кулак мои волосы. Он откинул мою голову назад, его глаза сверкнули угрозой, когда он рассматривал укус, который оставил на моем горле.

Я смотрел на него, удивляясь, какое безумие овладело нами обоими, когда человек, который был моим лучшим другом и моим самым заветным желанием, смотрел на меня так, словно я был и тем, и другим, и в то же время каким-то образом совсем никем для него. Он казался рассерженным на меня, даже когда похоть между нами покрывала воздух так густо, что я ощущал ее вкус.

— Ты выглядишь так, будто хочешь сделать мне больно, — произнес я грубым голосом, и он склонил голову на одну сторону, наполовину пожав мощным плечом. — Ты собираешься сказать мне, почему ты так зол на меня, или ты просто хочешь, чтобы ненависть выветрилась из твоей системы?

Что-то разбилось в темной ауре, которую он испускал, мерцание боли пробилось сквозь его взгляд, как первый луч рассвета, прежде чем он снова закрылся так быстро, что невозможно было сказать, не привиделось ли мне это.

— Я никогда не мог ненавидеть тебя, Кэл, — пробормотал он, отступая назад, словно собираясь уйти, но я поймал его за запястье, чтобы остановить, хотя выражение его лица достаточно ясно говорило мне, что он не собирается говорить мне, что с ним не так.

— Я тоже злюсь, — сказал я, дергая головой в одну сторону и заставляя его разжать свою хватку на моих волосах. — Злюсь на весь этот гребаный мир. На Лайонела, на нашу судьбу, на наше ужасное гребаное везение. На Дариуса. На все. Но я не чувствую ничего подобного, когда я с тобой. Ты заставляешь меня забыть, даже если это ненадолго.

— Ты тоже заставляешь меня забыть, — сказал он, тени пролегли за его глазами, как только мы разделили эту боль.

Я приподнялся на локтях, придвинувшись так близко, что вдыхал его дыхание, наши рты соприкасались, не преодолевая расстояния, разделявшее нас.

— Хорошо, — сказал я ему в губы, и он издал низкий стон, его взгляд прожигал меня, словно он охотился за самыми глубокими частями меня, желая присвоить их себе.

Я поцеловал его. Это не был тот жестокий поцелуй с требованием, который мы делили до сих пор, скорее это был вопрос и мольба, моя душа обнажилась, предлагая ему себя, а он поднялся, чтобы прикоснуться к ней.

Лунный свет лился в окно, и я застонал, когда наш поцелуй углубился, я запустил руку в его волосы, поскреб по бритой стороне, а затем запутался в более длинных. Он был таким сильным, это доминирующее, дикое существо, вырвавшееся из сна и пришедшее, чтобы оторвать меня от реальности, которую я когда-то знал. Я никогда не испытывал такого вожделения, от его интенсивности у меня перехватило дыхание, а потребность в большем переполняла меня.

Я придвинулся вперед, и он позволил мне переместить его так, чтобы он стоял на коленях надо мной, давая мне доступ к остальной части его тела, и я принялся осыпать поцелуями его челюсть и горло.

Сет стянул рубашку с моих плеч, и я помог ему, откинув руки назад, когда ткань соскользнула с моего тела. Он выругался, глядя, как я целую его мощное тело, облизывая линии его груди и пресса, пока не взял его член в руку и не начал надрачивать.

Я замешкался, когда он встал на колени, чтобы мне было легче продолжить спуск ртом, его член блестел от смазки, когда я опустил на него глаза. Слова, которые он наговорил на меня ранее, всплыли в моей голове, переплетаясь с сомнениями и страхами, с которыми я боролся всякий раз, когда думал о том, чтобы сделать это с ним.

Но когда я поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, Сет обхватил рукой мое лицо, и в его голосе прозвучал рык желания, от которого мой член запульсировал в желании большего.

— Покажи мне, как тебе это нравится, — сказал я, слова застряли у меня в горле, но я заставил их вырваться, моя кожа горела от того, что я отказывался признать смущением или страхом испортить все это дело, когда теплые карие глаза превратились в магму, а улыбка, которую он мне подарил, стала дикой.

— Я поймал тебя, — поклялся он, его бедра двинулись, когда он посмотрел на меня сверху вниз, и потребность в его выражении лица подкрепила мою уверенность, когда я снова обратил свой взгляд на его член.

Это не было похоже на то, что я никогда раньше не использовал свой рот на ком-либо. Я мог делать языком такие вещи, от которых девушки визжали в течение нескольких секунд. И да, это было по-другому, но, возможно, это было не настолько по-другому, чтобы я не мог использовать те же приемы на нем. Потому что мысль о том, что