Да, у многих биологических видов Медеи выработался защитный механизм бегства. Это был урок, который колонисты очень быстро усваивали по прибытии.

– Эй вы!

Голос окликнул его сзади.

– Вернитесь сюда!

Никки выпрямился и, обернувшись, увидел стоявшего в проеме люка сотрудника космопорта в ярком костюме. Человек был уже готов выйти, но передумал, когда Никки проскользнул мимо него в безопасное здание. Раздражение человека не унялось даже после того, как он закрыл и запер дверь люка.

– Что вы там искали? – Он указал на предупреждающую надпись у порога люка. – Корабль не научил вас читать?

Интересный вопрос. В его тоне сквозил страх. Этот вопрос напомнил Никки о том, что Корабль, обучая его чтению, использовал эти уроки как рычаг для того, чтобы научить его вещам, более важным, чем чтение.

Опасность.

Никки обернулся и посмотрел сквозь прозрачную дверь люка. Он увидел, что ветви нарцисса снова показались над землей. Он перевел взгляд на сотрудника.

– Корабль научил меня тому, что существует много предостерегающих признаков, – сказал он и направился в зал Центрального Единого космопорта.

Даже нарцисс взвешивает опасность.

Эта мысль успокоила его и придала ему уверенности.

Все время быстрой проверки Никки держался максимально открыто, впитывая новизну и сравнивая. Он копил вопросы, предпочитая слушать. Главным контролером был пожилой человек, один из первых колонистов. У него был скучающий взгляд, обвислые щеки, а в голосе слышалась смертельная усталость.

Помещение контроля и досмотра напоминало каюту Корабля: абсолютная функциональность, два люка в металлических стенах, никаких окон или иллюминаторов. В комнате находилась перегородка, за которой сидел контролер, справа виднелся проход, ведущий к заднему выходу. Контролер говорил с трудом и видимой неохотой.

– Вы привезли свой регистратор, – сказал он и застучал пальцами по консоли, которая закрывала его снизу до пояса. Складывалось впечатление, что и сам он был лишь частью машины.

Никки сразу ощутил тяжесть регистратора, висевшего на плече. Как странно. Казалось, что слова контролера добавили регистратору веса.

Контролер скользнул взглядом по корабельной сумке на другом плече Никки.

– Что везете?

– Личные вещи, одежду… несколько памятных подарков.

– Хм. – Контролер сделал еще одну отметку и выдал свою самую длинную тираду: – Вы назначены к Тамарак Капуле. Встретитесь с ней в жилом комплексе.

Кивком человек указал на задний выход. Створки дверей открылись.

– Вам туда. Идите по указателям.

Это был длинный, ярко освещенный коридор, в котором виднелись многочисленные люки и надписи. Когда Никки приближался к ним, надписи начинали светиться.

Словно он и не покидал Корабль.

«Это проверка», – подумал Никки.

Это должна быть проверка. Корабль был Бог, и Бог был Корабль. Корабль мог делать то, что было недоступно живой плоти. Нормальные измерения пространства растворялись перед мощью Корабля. Для Корабля время не было линейным.

Я тоже Бог… но я не Корабль.

Или и я – Корабль?

Это был вопрос, который никак не поддавался разрешению, хотя Никки знал историю, которую преподал ему Корабль. Было время, когда Корабль был просто кораблем, судном, созданным смертным интеллектом. Корабль существовал в ограниченных измерениях пространства, которые мог чувствовать любой человек, и корабль знал свое предназначение. Корабль видел немало примеров ужасающего безумия. Однако потом корабль столкнулся со Священной Пустотой, резервуаром интеллектуального хаоса, с которым все сущие должны были соизмерять себя. Впавшие в спячку пассажиры Корабля проснулись уже Его творениями.

Он прошел под этой надписью до того, как осознал ее содержание. Надпись, несомненно, загорелась, только когда он приблизился. Никки открыл подсвеченную дверь и вошел в центральный холл, откуда вело множество дополнительных выходов.

В конце прохода стояла женщина, которая нетерпеливым жестом подозвала его к себе. Он никогда прежде не видел женщины с такой привлекательной наружностью… Ее непохожесть поразила его сознание. Он отреагировал на ее жесты еще до того, как услышал ее мощное контральто, подкрепившее движения руки.

– Меня зовут Тамарак Капуле, но можете называть меня Там. Вы будете работать со мной. Работа начнется через десять минут в Отделе поведения. Нам надо спешить, поэтому я опрошу вас и введу в курс дела по дороге. Это ваша комната. – Она открыла одну из боковых дверей.

– Оставьте здесь все, кроме регистратора.

Он заглянул в помещение, как две капли воды похожее на корабельную каюту, увидел такой же складной стол… но были и отличия. В комнате стояла настоящая кровать. Такие кровати Никки до сих пор видел только на голограммах. На Корабле спят в сетчатых гамаках.

Никки бросил сумку в комнату, вышел и закрыл дверь.

Женщина уже шла дальше, одновременно говоря с Никки:

– Данные о вас неполные. Как нам вас называть?

– Никки.

После того как она удостоверилась, что Никки взял с собой регистратор, зарядное устройство к нему и положил блокнот в карман, она перестала на него смотреть и разговаривала с ним, уже не оборачиваясь.

В ее резкости нет ни холода, ни гнева, подумал Никки. Это ее работа; все остальное ее не интересовало. Никки почти бежал, чтобы не отстать, стараясь понять, какое впечатление произвела на него ее внешность. Волосы ее были очень светлыми – Никки никогда в жизни не видел такого оттенка. Глаза были почти такими же, как у него самого. Когда их взгляды встретились, он отметил их синеву – холодную синеву, как ему тогда представилось. Эти глаза умели видеть истину в глазах других людей. Ее кожа сначала показалась ему бледной, очень белой, но, приглядевшись, он заметил красновато-розовый ее оттенок.

– Ну? – спросила она, почувствовав, что он в упор ее разглядывает.

До Никки только теперь дошло, что он смотрит на Там во все глаза.

– Местная мутация, – сказал он. – Удивительно.

– Откуда вы знаете, что я родилась другой?

– Вы слишком стары, чтобы родиться на Корабле, – ответил он. – Скорее всего вас отобрали на Земле для отправки в колонию.

– Вот как?