как тут у вас вообще дела? — расчувствовался я от воспоминаний. — Не обижают хоть подопечные?

— Мы занимаемся людьми, — все также ровно ответил он, — которые, насколько мне известно, не входят в сферу интересов Вашего отдела.

Да он, что, забыл, что буквально несколько дней назад навещал меня — отпетого тогда преступника — в самой дальней, даже мало известной, ссылке? И приводил с собой целую толпу — просто, чтобы меня там не забыли.

— В смысле, мне нос не в свое дело не совать? — бросил я ему в упор.

Он вскинул бровь все в том же вежливом недоумении, а потом медленно — очень медленно — закрыл и снова открыл еще более непроницаемые глаза.

Так, похоже, меня в предатели записали, выйдя на лестницу, остановился я, чтобы подумать. А ведь делал вид, что не возражает, если я в другой отдел уйду … Или не верил, что я решусь?

А вот о другом отделе мысль кстати пришла.

Я решил подняться к целителям — раз уж здесь так быстро справился — чтобы договориться с ними о запасном аэродроме.

Коробка тяжеловата, крякнул я, беря ее под мышку, да ладно — всего-то пара этажей …

И вдруг обнаружил, что иду вниз.

Причем, настойчиво так — даже голова назад не поворачивается.

Не говоря обо всем остальном.

Это коробка, что ли, меня вниз тянет?

Ладно, сейчас перенесусь.

Перенесся — прямо к выходу, скатившись по лестнице и считая ногами каждую третью ступеньку.

Ладно, вниз — так вниз, зайду с ребятами Стаса поздороваюсь.

Поздороваться я успел только с концом первого пролета — где меня развернуло и швырнуло вверх по лестнице с такой скоростью, словно я вдруг стал темным, след которого взял весь отряд Стаса.

Ага, догадался я, это не меня коробка тащит, а ее — к месту назначения.

Ай да молодцы, отцы-архангелы, все ходы предусмотрели, со всех сторон подстраховались.

В своей вотчине, однако — имеют право.

А вот за ее пределами, извините, территория общего пользования, даже с темными.

Как только административное здание скрылось из вида, я перенесся прямо в рабочий зал.

Где меня ждала Татьяна.

С которой закон надобности меня еще ни разу не подводил.

Он сломался прямо на границе запретной для посторонних зоны.

У меня коробка из рук выпала — прямо на ногу — меня, что, уже из штата вычеркнули?

За что?!

А нет, проковылять вперед у меня получилось — но только пешком.

Подняв коробку — за утерю отчетов точно уволить могут — я задумался.

Назад, к административному зданию — опять только до финишной прямой донесло.

К учебному зданию — о, уже ближе, прямо к палисаднику.

К павильону хранителей — отлично, прямо к двери.

Сейчас натренируюсь!

К павильону Стаса — только среди деревьев и замаячил.

К целителям — с тем же успехом.

К администраторам, темные их побери — вот почему к ним ближе подпустило?

Ладно, где наша не пропадала — в башню к темным.

Назад отбросило и коробкой привалило.

Выбравшись из-под нее, я сел и продолжил думать.

Похоже, отцы-архангелы вплотную взялись за проработку вопросов контроля — уже на всех пенатах упражняются.

Но не на земле.

На землю?

Нет!

Я осекся в самый последний момент, но искушение не отступало — что меня и насторожило.

Пару раз — ну, может, чуть больше — я ему едва не поддался, но твердо держал себя в руках.

Даже бросив для этого коробку.

Что-то у отцов-архангелов чувство юмора в последнее время разгулялось.

А если на землю они меня пустят, а назад нет?

Тогда мне с полным основанием можно инкриминировать нарушение условий контракта, отягощенное хищением секретных документов.

И Татьяна останется здесь одна?

В полной власти отцов-архангелов и в окружении еще не избавленных от приступов необоснованной агрессии?

Нет, от старых привычек всем трудно избавляться, а моей хранительской один Всевышний, может, помнит, сколько лет.

Фу, слава ему, хоть до запретной зоны донесло.

Когда мы подходили к двери рабочего зала, проклятая коробка тянула меня не вперед, а вниз — уже по естественным, похоже, причинам.

Стас, судя по всему, видел нас в окно и даже — вот они, результаты вдумчивого взгляда внутрь себя в одиночестве! — пошел помочь.

Дверь открыть.

Но я же об этом не знал!

Глава 15.3

Пропустив, как истинный джентельмен, коробку вперед, я только и успел заметить, как она Стаса снесла.

Ну, хоть что-то полезное сегодня сделала!

Не желая отставать от нее, я решил избавить Стаса от возврата к пагубной привычке орать по любому, самому ничтожному поводу — и предложил немедленно заняться системой безопасности от этих штуковин на столах.

Когда Макс обозвал их сканерами, у меня в памяти всплыла картина зловеще гудящего аппарата с ползающей туда-сюда крышкой — и выдающего через крайне непродолжительное время точную копию вложенного в него ранее документа.

Точную до последнего штриха и кляксы.

До последней, случайно прилипшей, пылинки.

Хранитель во мне твердо и во всеуслышание потребовал, чтобы первой от такой экзекуции была избавлена Татьяна.

И тут же получил заслуженную награду за все годы безупречной службы на ее благо.

Татьяна уже создала свой фильтр.

Более того, она сделала это сама.

И в виде той воображаемой конструкции, которой я долго не мог подобрать название и в которой она укрывалась в те редчайшие моменты, когда я, будучи еще в невидимости, терял с ней контакт.

И не надо мне здесь намекать, что — еще понятия не имея о моем существовании — она придумала этот батискаф сама.

А кто ей внушал, спрашивается?

От кого она там пряталась?

И кто ее, в конце концов, оттуда вытаскивал?

Определенно, мы были на верном пути — к самому началу нашей совместной жизни.

Самому светлому, открытому и искреннему ее периоду.

Когда Татьяна верила в ангелов почти так же, как в меня.

Я так расчувствовался, что даже не стал препятствовать Стасу излить не израсходованный кипяток на бледную немочь.

Первый раз за день, уже клонящийся к вечеру — это более, чем изредка.

Я за сегодня уже более пяти атак отбил.

И это мы еще не в одном помещении находились.

Потом стычки в рабочем зале в счет не шли — мы их разыгрывали, чтобы Макс предоставил своим доказательства, что мы его еще не завербовали.

Вся остальная жизнь в рабочем зале и за его пределами очень скоро вошла в обычную, рутинную колею.

Каждый начинался с разминки, объявленный