все наложницы! Хорошо, что у нее есть сын! А если умру я, кто обо мне позаботится?!»

При этой мысли наложница Чжоу расстроилась.

Между тем слуга, ездивший за доктором, возвратился домой и сообщил Цзя Чжэну о смерти наложницы Чжао. Цзя Чжэн распорядился, чтобы для нее устроили похороны, три дня с Цзя Хуанем провел возле ее гроба, а затем вместе с мальчиком возвратился домой.

После того как Цзя Чжэн отпустил слугу, среди людей поползли слухи, и вскоре все стали уверять, что наложницу Чжао постигло возмездие за совершенное ею зло.

– Пожалуй, теперь и вторая госпожа – супруга Цзя Ляня – не выздоровеет, – говорили другие. – Иначе почему бы наложница Чжао стала говорить о ней?!

Когда эти разговоры дошли до ушей Пин-эр, она страшно взволновалась, стала внимательно приглядываться к Фын-цзе, и ей показалось, что та на самом деле уже не поправится. К тому же в последнее время Цзя Лянь был занят и относился к жене грубо, словно чужой. Пин-эр все время находилась возле Фын-цзе и только занималась тем, что утешала ее.

Госпожа Син и госпожа Ван уже несколько дней как возвратились домой, но ни разу не пришли навестить Фын-цзе, а лишь присылали слуг узнать о ее самочувствии. Это заставляло Фын-цзе особенно страдать. И еще ей было больно, что Цзя Лянь со времени своего возвращения с похорон не сказал ей ни одного сочувственного слова.

В один из моментов, когда Фын-цзе жаждала поскорее умереть, ей показалось, что из внутренней комнаты вышла Ю Эр-цзе. Она приблизилась к кровати Фын-цзе и промолвила:

– Как давно я не видела тебя, сестра! Я всегда о тебе очень много думала, и мне хотелось с тобой увидеться. Лишь сейчас наконец удалось предстать перед тобой! Ты сама видишь, что весь твой ум и находчивость истощились. Наш второй господин Цзя Лянь глуп и не желает быть признательным тебе за твои добрые чувства. Напротив, он еще недоволен и обвиняет тебя, будто ты разрушила все его надежды и поставила его в такое положение, что ему стыдно перед людьми! Я вместе с тобой возмущаюсь им!

– Я раскаиваюсь, что причинила тебе зло! – невнятно пробормотала Фын-цзе. – Не надо вспоминать старое! Приходи еще раз навестить меня!

Пин-эр услышала слова, произнесенные Фын-цзе, и удивилась.

– О чем вы, госпожа?

Фын-цзе очнулась, сразу вспомнила, что Эр-цзе давно уже нет в живых, и решила, что та приходила требовать ее жизни. Как только Пин-эр окликнула ее, она умолкла и, овладев собой, произнесла:

– Не знаю, что со мной! Наверное, разговаривала во сне. Разотри мне тело!

Пин-эр подошла к Фын-цзе, собираясь исполнить ее просьбу, но тут вошла девочка-служанка и сообщила, что пришла бабушка Лю справиться о здоровье второй госпожи.

– Где она? – осведомилась Пин-эр.

– Ждет разрешения второй госпожи, – ответила девочка, – самовольно войти не осмеливается.

Пин-эр кивнула, но, подумав, что Фын-цзе не захочет никого видеть, сказала:

– Госпожа отдыхает, тревожить ее нельзя, пусть бабушка приходит в другой раз. Спроси ее, зачем пришла!

– Ее уже спрашивали, – ответила служанка. – Она говорит, что пришла просто так, и извиняется, что не знала о смерти старой госпожи и не могла прийти на похороны вовремя.

При этих словах Фын-цзе очнулась.

– Пин-эр, – позвала она, – человек пришел с добрыми намерениями, нельзя относиться к нему с пренебрежением. Пригласи бабушку, я хочу с ней поговорить!

Пин-эр отправилась приглашать бабушку Лю, а Фын-цзе закрыла глаза и снова погрузилась в забытье. И тут же ей представилось, что какие-то мужчина с женщиной подходят к кану и собираются влезть на него.

– Откуда здесь мужчина? – закричала Фын-цзе, призывая Пин-эр. – Что ему нужно?!

Она крикнула дважды, и лишь после этого к ней подбежали Фын-эр и Сяо-хун.

– Чего вам, госпожа?

Фын-цзе широко раскрыла глаза и, убедившись, что никого из посторонних в комнате нет, умолчала о том, что ей привиделось, и только спросила у Фын-эр:

– Куда девалась эта негодница Пин-эр?

– Вы же велели ей позвать бабушку Лю, – удивленно ответила девушка.

Фын-цзе немного успокоилась. Через некоторое время вошла бабушка Лю в сопровождении девочки и, оглядевшись по сторонам, спросила:

– Где же госпожа?

Пин-эр подвела старуху к кану. Увидев Фын-цзе, бабушка Лю осведомилась:

– Как вы себя чувствуете, госпожа?

Фын-цзе открыла глаза, душу ее охватила печаль, и она произнесла:

– А как ты себя чувствуешь, бабушка? Что это ты только теперь вздумала нас навестить? Какая у тебя большая внучка!

Глядя на Фын-цзе, исхудавшую и похожую на хворостинку, бабушка Лю очень опечалилась.

– Ах, госпожа моя! Неужели за то время, что мы не виделись, вы могли так измениться?.. Какая же я дура! И как мне раньше не пришло в голову навестить вас?!

Она велела своей внучке Цин-эр подойти к Фын-цзе и справиться о здоровье, но Цин-эр только засмеялась. Девочка очень понравилась Фын-цзе, и она велела Сяо-хун позаботиться о ней.

– У нас в деревне люди не болеют, – рассказывала бабушка. – Если кому-нибудь уж приходится заболеть, все молятся духам и дают обеты, но никто не пьет лекарств. Сдается мне, вторая госпожа, что ваша болезнь случилась не иначе как от какого-нибудь наваждения.

Слова бабушки Лю могли расстроить Фын-цзе, поэтому Пин-эр сзади незаметно подтолкнула старуху. Бабушка Лю сразу догадалась, в чем дело, и умолкла. Но разве она знала, что ее последняя фраза отвечала сокровенным мыслям Фын-цзе?!

– Бабушка! – собравшись с силами, проговорила Фын-цзе. – Ты человек пожилой, много видела на своем веку и всегда рассуждаешь мудро! Ты знаешь, что умерла наложница Чжао?

– О господи! – воскликнула Лю. – И как это она ни с того ни с сего умерла! Я помню ее сынишку… Что теперь с ним будет?

– Беспокоиться нечего! – ответила Пин-эр. – О нем позаботятся господин и госпожа.

– Ах, барышня! – воскликнула бабушка Лю. – Когда умирает родная мать, ее никто не заменит!

Эти слова опять расстроили Фын-цзе, и она заплакала. Все стали ее утешать.

Цяо-цзе услышала, что ее мать плачет, бросилась к кану, схватила Фын-цзе за руку и тоже разрыдалась.

– Ты поздоровалась с бабушкой? – сдержав слезы, спросила дочь Фын-цзе.

– Нет, – ответила девочка.

– Ведь это она дала тебе имя, – сказала Фын-цзе, – а это значит, что она твоя названая мать. Иди скорей и справься о ее здоровье!

Цяо-цзе приблизилась к бабушке Лю.

– Амитофо! Вот какая стала ваша дочь! – вскричала старушка. – Барышня Цяо-цзе, я тебя несколько лет не видела – ты меня узнаешь?

– Узнаю! – отвечала Цяо-цзе. – Правда, в тот год, когда мне пришлось видеть вас в саду, я была еще маленькой. А потом вы были у нас в позапрошлом году,