9 сентября (28 августа) 1877 года. Утро. Констанца, учебное судно «Перекоп»

Полковник ГРУ ГШ Бережной, майор Мехмед Османов и генерал Михаил Скобелев

В учебной аудитории «Перекопа» было тихо, только с берега доносился отдаленный треск выстрелов, глухое уханье пушек и едва слышные крики «Ура!». Части русской армии, назначенные для формирования персидского экспедиционного корпуса, проходили ускоренный курс боевой подготовки «по-югоросски».

Это были состоявшие ранее в резерве и по причине общей скоротечности войны не успевшие принять участие в боевых действиях на Балканах: 1-я гренадерская дивизия, Сводная Кавказская казачья дивизия, 2-я Донская казачья дивизия, 2-я саперная бригада, Отдельный Кубанский казачий полк, 7-й отдельный Кубанский пластунский батальон и сводная Горно-артиллерийская бригада. Кроме того, в походе принимала участие сводная гвардейская бригада, составленная из сводных рот всех гвардейских пехотных полков. Чтобы в дальнейшем гвардия не закисала, сводную Гвардейскую бригаду предполагалось сделать постоянно действующим боевым формированием, регулярно обновляющим свой состав путем ротации.

Для вооружения Персидского экспедиционного корпуса со складов ГАУ взамен ружей Крика были выданы новейшие на тот момент однозарядные винтовки Бердана № 2 калибра 4,2 линии под патрон с дымным порохом. Вот уже почти три недели войска стояли лагерем на равнине в виду Констанцы и каждый день занимались тем, что раньше им бы и в голову не пришло. Марш-броски с полной выкладкой, передвижение по полю боя рассыпным строем, стрельба по индивидуально выбранной мишени, ползанье по-пластунски под огнем противника, метание на дальность и точность пироксилиновых бомб с вытяжным взрывателем – грубым аналогом немецкой гранаты-толкушки времен Великой Отечественной войны.

Для казачьих частей основным видом боя предполагалось сражение в пешем строю, но в случае если враг начнет спешно отступать, отрабатывалась и быстрая подача коноводами коней с последующим преследованием противника и сабельной рубкой бегущих. Для отражения массированных атак из арсеналов были доставлены картечницы Гатлинга-Горлова с боезапасом. Несколько дней назад, из Москвы привезли новую униформу и разгрузки, пошитые по югоросским образцам из серо-зеленого плотного сукна. С учетом того, что действовать предполагалось в осенне-зимний период и в горах, не были забыты и стеганые двухслойные куртки, внешний тонкий слой которых был набит конским волосом, а внутренний и толстый – ватой. Короче, жить захочешь, еще не так раскорячишься. Не забыты были и двусторонние маскхалаты для разведчиков – изнутри белые, снаружи серо-коричневые, с петельками для крепления пучков травы и веточек.

С каждым днем Персидский корпус обретал все больше и больше черт, свойственных югоросской, а не русской императорской армии, становясь все более боеспособным и мобильным. К сожалению, время, отведенное на подготовку, заканчивалось. Корпус должен был выступить в поход первого сентября по принятому в России юлианскому календарю.

Но куда должен был направиться корпус, информация была довольно противоречивая. Та территория, которую позже назовут Ираком, выйдя из-под власти турецких пашей, была охвачена кровавой сварой. Армяне, турки, курды, арабы-сунниты, арабы-шииты, арабы-христиане, персы-шииты… Хаос начал переползать через границу в персидские пределы, где подняли голову все недовольные чужой для персов тюркской династией Каджаров, и персидский владыка Насер ад-Дин Шах вынужден был обратиться за помощью к России. Династия Каджаров, к которой принадлежал Наср ад-Дин Шах, с Россией предпочитала дружить, конфликтуя при этом с Британией из-за влияния в Афганистане. Основной причиной конфликта были претензии персов на Герат. Один раз дело даже кончилось англо-персидской войной 1856–1857 годов, в которой армия Персия потерпела сокрушительное поражение в сражении при Хушабе.

Россия тогда сама была обескровлена Крымской войной и не смогла оказать потенциальному союзнику действенной помощи. Сейчас же положение в мире кардинально изменилось, и помощь персам вполне могла быть оказана.

Завоевательный поход превращался в спасательную миссию, что-то вроде ввода ограниченного контингента войск. Люди, совещавшиеся сейчас в учебной аудитории «Перекопа», должны были на ходу изменить планы персидской осенне-зимней кампании 1877–1878 годов.

– Господа-товарищи, обстановка неожиданно изменилась, – полковник Бережной расстелил на столе карту. – Известия, полученные нами из Багдада и Басры, требуют принятия новых решений. То, что в наше время называлось Ираком, сейчас объято огнем междоусобной войны. В Аравии зашевелились ваххабиты, угомоненные турками еще шестьдесят лет назад. В районе Багдада самый настоящий хаос. Турки бегут оттуда и из районов компактного проживания курдов на север, в Ангору. Арабы-шииты, в свою очередь, спасаются на юг, к единоверным им персам. Ваххабиты режут всех без разбора и грызутся с курдами, которым такие соседи тоже не нужны…

Одним словом, османский лев убит нами, и на его трупе устроили пиршество шакалы. Из Ирака волнения перекидываются и в Персию. В Тегеране пока еще спокойно, но вот приграничные провинции с преимущественно неперсидским населением уже под контролем вооруженных банд. Достойной упоминания регулярной армии у персов нет, и Наср ад-Дин Шах просит нашей помощи в наведении порядка.

– Короче, все, как было у нас, после агрессии янки во времена Буша-младшего, – вздохнул майор Османов, – без сильной власти там скоро останутся лишь трупы и брошенные деревни и города…

– И что вы так сильно за них переживаете, Мехмед Ибрагимович? – спросил Скобелев, – Дикари же они…

– Вот тут вы не правы, Михаил Дмитриевич, – ответил майор. – Не дикари, а просто одичавшие от безвластия люди. Русский человек, если его освободить от всех оков и ограничений, тоже может превратиться в такого монстра – любой турок от испуга спрячется. Да и не чужие они мне люди, все же я с ними одной крови, и я воспринимаю их радости и печали как свои.

– Это верно, Мехмед Ибрагимович, – кивнул Скобелев и задумался о чем-то о своем.

– Михаил Дмитриевич, – сказал полковник Бережной, прерывая размышления генерала, – как у вас с готовностью бригады к выступлению?

– Через три дня, Вячеслав Николаевич, вашими стараниями и с божьей помощью мы выступим. Готовность вполне на уровне, хотя и пришлось списать в другие части до четверти всех офицеров, не готовых принять новые правила и условия службы. Зато на каждое освободившееся место мы получили по три-четыре кандидата. Это в основном те офицеры, кто видел армию Югороссии в деле у Шипки и под Софией или лечился в вашем госпитале. Сейчас, Вячеслав Николаевич, после освоения вашей науки управления войсками, я могу сказать, что у нас лучший офицерский состав во всей русской армии. Нижние чины и унтер-офицеры тоже вполне освоили вашу «науку побеждать». В противоположность суворовской, она ставит во главу угла не удалой штыковой удар, а частую и меткую прицельную стрельбу…

– Александр Васильевич Суворов, – заметил майор Османов, – был не глупее нас с вами. Если бы в его распоряжении было такое оружие, как винтовка Бердана номер два, так он тоже бы делал упор на пулю, а не на штык. Стрелять же круглой пулей из гладкоствольного ружья, а еще дымным порохом, это все равно, что палить в белый свет как в копеечку. Да и главное у Суворова – это инициатива и воинское обучение индивидуального бойца. Не стоит, Михаил Дмитриевич, считать предков глупее себя…