и коркой засыхает, но… но как же он себя настолько потерял… стыдоба, хуже мальца… Это его самого как-то в учебке беляку дали, их ещё на джи и элов не поделили, со всеми работали, и беляк залил себя, а его заставил эту корку слизывать, и сейчас, как вспомнишь, с души воротит, а он и Женю, и диван… что же теперь делать?

– Эй, Эркин, – сказали вдруг за его спиной. – Ты где?

Эркин вздрогнул и стал выпутываться из шторы.

– Андрей, ты?

– Ну да, – Андрей помог ему высвободиться. – Как дела, отпускник?

– Хорошо, – помедлив, ответил Эркин. – А Женя за Алисой пошла.

Андрей пытливо посмотрел на него.

– Случилось что? Брат?

– Да нет, – пожал плечами Эркин. – Всё в порядке. А ты чего так поздно?

Андрей ухмыльнулся.

– В мебельный ходил, купил кой-чего, ну, и завёз.

– И чего купил?

– Всего, – весело ответил Андрей, но глаза его оставались серьёзными.

Андрей чувствовал, что с Эркином неладно, но не знал, как подступиться. А тут ещё и Женя с Алиской пришли. Стразу стало шумно, весело и хлопотливо. А после обеда Эркин с Андреем сели за уроки, и тут уж не до разговоров.

За обедом Эркин убедился, что Женя на него не обиделась, и успокоился. Ну, случилось, ну, виноват, но Женя поняла, что он не нарочно, и всё, можно забыть и не думать. Да и уроки стали намного сложнее и требовали больше внимания, чем раньше.

Работали как всегда: сосредоточенно и, хоть каждый делал своё, слаженно, помогая уже тем, что были рядом и каждый уверен в помощи другого…

Эркин встал из-за стола и потянулся, сцепив пальцы на затылке. Лежавший на диване Андрей опустил на грудь учебник и с улыбкой посмотрел на него.

– Сделал?

– Письменные. Давай, освободи место.

– Ага!

Андрей легко встал и тоже потянулся.

– Давай, Эркин.

Они поменялись местами, и снова тишина шелеста страниц и поскрипывания пера по бумаге.

Прибежала Алиса звать их ужинать.

– Через пять минут, – ответил, не поднимая головы, Андрей.

И, посмотрев на часы, кивнул Эркин.

– Да, через пять минут.

Алиса постояла, глядя на них, и убежала.

…Эркин резко захлопнул учебник и сел на диване, и практически одновременно отложил ручку Андрей.

– Уф-ф, свалил! Ты как?

– Порядок, – ответил Эркин. – Пошли ужинать.

– Пожрать я завсегда готов, – ухмыльнулся Андрей.

И Эркин охотно засмеялся в ответ.

На кухне светло, тепло, стол накрыт, Алиса сидит на своём месте, весело крутится и гримасничает. И Женя разливает по чашкам чай.

– Всё сделали? Ну, молодцы, садитесь.

Эркин сел на своё привычное место и с удовольствием вдохнул ароматный пар.

– Как вкусно, Женя.

– Ты же ещё не ел, – удивилась Алиса.

– Запахи вкусные, – объяснил Эркин.

– Ага-а?! – догадалась Алиса. Нарочито шумно втянула в себя воздух и согласилась: – Ага!

Диалог этот повторялся у них почти каждый вечер и не надоедал обоим. Женя покачала головой, но ничего не сказала. Андрей шумно восторгался и уверял, что в жизни такой вкусноты не ел, сыто жмурился на свет Эркин, Алиса в меру безобразничала… Женя наслаждалась миром и весельем в доме, но неизменно заходил разговор о воскресенье и тогда снова: заботы, хлопоты, непонятные намёки Андрея и виноватое смущение Эркина…

Уже в постели, когда Женя расчесала волосы, заплела на ночь косу, легла и выключила лампу, Эркин тихонько спросил:

– Женя, ты… ты очень на меня обиделась?

– Не выдумывай, – Женя обняла его и поцеловала в висок. – Не за что мне на тебя обижаться.

Эркин успокоенно вздохнул, приваливаясь головой к её плечу. Всё в порядке, можно спать.

А во вторник с утра Андрей ушёл на работу, Женя повела Алису в школу, условившись встретиться с Эркином у мебельного магазина.

Оставшись в одиночестве, Эркин убрал на кухне и в спальне, придирчиво оглядел большую комнату – не упустил ли он чего вчера – достал и положил в бумажник деньги и стал одеваться. Снегопад не прекращался, и Женя ещё вчера убрала всю осеннюю одежду в кладовку и вывесила зимнее. Эркин надел тёплое бельё, джинсы, ковбойку. Портянок наматывать не стал: не на работу же, так что, носки, бурки, совсем за лето не слежались, Женя их ловко газетами набивает, шарф, новая ушанка, а старую на работу отнесёт и будет в шкафчике держать, полушубок… охлопав себя и убедившись, что бумажник, ключи и варежки на своих местах, он ещё сложил и сунул в карман матерчатую сумку, а вдруг что по мелочи купить придётся, и наконец вышел, плотно закрыв и тщательно заперев дверь.

В коридоре, на лестнице и во дворе было тихо и пусто. Взрослые на работе, ребятня в школе, малышня сама по себе не гуляет. Коныч с утра всё размёл и пошёл передохнуть. В магазине Мани и Нюры приветливо светится окно-витрина, и женщина в серой шубе и такой же меховой шапочке открывает дверь. Это миссис Норма – интересно, а как звали её отца, ну, чтобы совсем по-русски обращаться, надо будет спросить при случае – пошла за ежедневными покупками. Под ногами поскрипывает свежий чистый снег, воздух приятно холодит лицо. Эркин шёл быстро, но без спешки, весело оглядывая витрины. Когда сыт и тепло одет, то зима даже в удовольствие, и это русская зима, а не алабамская тоскливая слякоть.

Мебельный магазин Сторогова, где он прошлой зимой покупал спальню, ещё не открылся, и Эркин прошёл дальше к угловому магазинчику мелочей и безделушек. Они с Женей ещё тогда говорили, что в гостиную нужен красивый шкаф для всяких… красивостей, как у Нормы. Ну, шкаф они купят, это не проблема, а что поставить туда? Пустой шкаф совсем не смотрится.

У этой витрины его и нашла Женя.

– И что выбрал? – взяла она его под руку.

Эркин вздрогнул и повернулся к ней.

– Женя? Я… я думаю для шкафа, ну, в гостиную…

– Для горки?

– Да, Женя. Как тебе это?

Женя осмотрела большую, свёрнутую причудливой спиралью розовую раковину и кивнула.

– По-моему, ничего.

– Она тебе нравится? – обрадовался Эркин.

Женя вздохнула.

– Дорого уж очень.

Вздохнул и Эркин: они же сразу решили не тратить ссуду на пустяки, и платить триста с лишним рублей за такую фиговину… нет, не стоит она таких денег.

Что именно купить, они решили давно, но всё же походили по магазину, рассматривая, прицениваясь и обсуждая. Продавец им не мешал и подошёл точно в тот момент, когда Женя решила перейти от экскурсии к закупкам. Большой мягкий диван с бордовой, но не яркой, а как бы матовой, приглушенной обивкой с тиснёным узором того же цвета