Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все, — просто ответила ЭрДжей. — Она не держит от меня секретов, потому что она крутая, в отличие от моих властных отцов, — она снова топнула ногой, и я вздохнул. Черт бы побрал Элис.
— Так или иначе, то, как мы себя вели, не имеет никакого отношения к тому, как ты должна себя вести, — сурово сказал Габриэль, и мы с Леоном кивнули в знак согласия.
Крики снова пронеслись вдалеке, когда Данте сделал сальто, а Джетт хватался за жизнь.
— Это так несправедливо, — прорычала ЭрДжей.
— Справедливость здесь ни при чем, — шипел я. — Ты наказана. И ты сможешь снова увидеться с этим мальчиком только в сопровождении эскорта.
— Что? — задыхалась она. — Это просто смешно! Буквально каждая девочка в моем классе потеряла свою Д-карту, почему же я должна быть Д-прессованной?
Леон захихикал на этом слове, затем поборол улыбку и сделал серьезное лицо.
Я шагнул ближе к ней, чтобы снова привлечь ее внимание. — Разница в том, что не ты владеешь своей Д-картой, а мы. Так что смирись, лютик, — я сложил руки, и ЭрДжей яростно заскулила.
— Не злись, малышка, у нас дома есть пицца и мороженое, — сказал Леон. — Это в любом случае лучше, чем секс.
— Ха, — засмеялся Габриэль, затем прочистил горло и отвернулся, а ЭрДжей уставилась на него.
— Не злись, принцесса, — я поймал ее за руку, притянул к своей груди и обнял, пока она извивалась и царапалась. Но в конце концов она сдалась, тяжело вздохнув, и я крепко прижал ее к себе.
— Это просто потому, что мы тебя любим, — Леон присоединился к объятиям, и Габриэль тоже обхватил нас, прижав ее к себе.
Данте приземлился рядом с нами, вернувшись в форму фейри и натянул свои треники.
— Где Джетт? — ЭрДжей задохнулась от ужаса, когда мы расступились.
— Я доставил его домой и посадил на лимонное дерево его мамы, — Данте ухмыльнулся, прежде чем бросить связку ключей в машину Джета. — Он может забрать это завтра.
— Вы, ребята, такие засранцы, — пробормотала ЭрДжей, но она уже смирилась с нашим поведением, потому что это было вполне нормально, когда мы защищали ее.
— Клянусь звездами, — вздохнул Габриэль. — Нам нужно попасть домой, давайте! — он набросил на нас звездную пыль, прежде чем мы успели сказать еще хоть слово, и мое сердце забилось сильнее, думая о том, что еще, черт возьми, приготовили для нас звезды сегодня. Но когда мы приземлились у ворот нашего дома, я увидел причину, и мои губы разошлись в полном шоке.
Элис сидела на спине огромного лохматого черного Монолирийского Медведя-перевертыша, а Перивинкль бегала вокруг них кругами.
— Смотрите! — воскликнула Элис, ухмыляясь, когда Медведь устремился к нам, и улыбка расплылась по моему лицу.
— Черт возьми, это Лука?! — воскликнул Леон, подбегая к нему, и наш сын прижался к его руке, когда Элис подтвердила это. — Моя прапрапрапрапрапрапратетя была Монолирийским Медведем!
— Почти уверен, что у меня тоже был дальний кузен, — сказал Данте, подбегая к нему, чтобы обнять.
— Ты выглядишь потрясающе, Лука, — ЭрДжей подбежала к нему и взобралась на его спину позади Элис. Габриэль взлетел в небо, летая вокруг них и смеясь, пока Лука игриво пытался сбросить маму и сестру со своей спины, а они крепко держались за него, безудержно хохоча.
Мое сердце горело в груди, видя всю мою семью вместе, счастливую, в безопасности, дома.
В королевстве не было места, где бы я предпочел быть больше, чем здесь. И ничто не делало мою жизнь более полной, чем они.
64. Элис
ИИИИИ ЕЩЁ ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ…
Вдали восходила луна, мы впятером прислонились спиной к кургану магии земли, который Райдер создал для нас, сидя на крыше и чувствуя, как вибрация музыки из здания под нами пробирает до костей.
— Вы ведь понимаете, что это безумие, не так ли? — спросила я, когда Габриэль откинулся назад и обнял меня за плечи, давая мне немного тепла.
— Я не знаю, о чем ты, amore mio, — промурлыкал Данте, откинувшись назад и сложив руки за головой, глядя на звезды, мерцавшие в темном небе над головой. — Мы — фейри. Для нас совершенно нормально проводить свободное время, любуясь звездами.
— Ага, — я закатила глаза на них четверых, наклонилась вперед, чтобы взять пакет чипсов из огромной сумки с закусками, которую Леон принес для этого маленького приключения. Вероятно, ночь будет долгой.
Леон полусерьезно зыркнул на меня, но большая часть его внимания была обращена на пространство под нами, где фейри в причудливых костюмах и платьях входили и выходили из здания, которое мы выбрали для этой маленькой ночной прогулки.
— Так что же говорят тебе небеса, Габриэль? — спросила я, прижимаясь к нему поближе и поедая соленые чипсы. — Склонна ли судьба в будущем быть более доброй к Солярии, чем до сих пор?
Габриэль слегка поморщился, но постарался скрыть это, а Райдер мрачно усмехнулся, наклонившись вперед и положив предплечья на колени.
— Звезды любят предрекать резню, малыш, — сказал он, глядя на небо. — Я думаю, им нравится, когда нам всем больно.
— Почему им это нравится? — спросила я с любопытством.
— Потому что счастье всегда слаще всего, когда оно заработано мучениями, — просто ответил он. — Лучшие вещи в жизни причиняют нам больше всего боли.
— Ты всегда такой негативный, stronzo, — поддразнил Данте. — Я, например, доволен жизнью, которую подарили нам звезды. У меня есть женщина моей мечты, дети, за которых я готов убить и умереть, стая свирепых фейри, которые любят и уважают меня… и вы, четверо ублюдков, которые не дают мне расслабиться. Чего еще может желать мужчина?
— Я тоже счастлива, — согласилась я, переведя взгляд на созвездие Пегаса, сверкающее в небе над головой, и на мгновение задумавшись о Гарете. Я позволила улыбке коснуться моих губ, когда представила, что бы он сказал о том, что мы сейчас здесь делаем, зная, что он был бы таким же плохим, как и остальные. — Долгое время я не верила, что стану такой. Я должна поблагодарить за это вас четверых.
— Звезды знали, что мы нужны друг другу, — сказал Леон, улыбаясь нам и забирая мой недоеденный пакет чипсов. — Они видели, что из нас получится идеальный Прайд. Не так ли, Гейб? — он шлепнул Габриэля по руке, и моя Гарпия вздохнула.
— Не называй меня… — Габриэль сделал паузу, мгновение смотрел между мной и Леоном, затем закатил глаза и, наконец, продолжил. — На самом деле, знаешь что? Я говорил тебе не называть меня так больше двадцати лет,