покойника, голубоватыми подтеками, по ним грязными багровыми пятнами расплылись румяна, длинный, ярко набеленный нос заострился.

— Что это? Не может быть. Это не я, не я.

Она постаралась улыбнуться.

— Жюльетта, — прошептала она.

Страшное, намазанное, безобразное лицо вдруг исказилось судорогой, две длинные морщины прорезали щеки, и огромный кровавый рот оскалился желтыми лошадиными зубами.

Mademoiselle Марьяж вскрикнула и уронила голову на стол. Флакон духов со звоном полетел на пол и разбился. Едкий, приторно-сладкий запах наполнил комнату, и от этого приторно-сладкого запаха стало еще безнадежнее, еще тоскливее, еще страшнее.

Она громко заплакала, закрыв лицо руками, размазывая белила и румяна по своему старому уродливому лицу.

VI

Мария играла в саду под яблонями.

Таубе вышел из дому.

— Мурочка, — позвал он. — Где ты?

Она побежала к нему навстречу:

— Папа, пожалуйста, поедем на лодке.

Он покачал головой:

— После, после. Мне надо сказать тебе…

— Сказку? — весело перебила она.

— Нет, деточка, не сказку. — Он взял ее на руки. — Прости меня, Мурочка. Прости меня.

Она взмахнула ногами:

— Выше, выше. Покачай меня!

Но он уже спустил ее на землю.

— Погоди, Мурочка. Не прыгай. Ты еще маленькая, но постарайся понять. — Он помолчал немного. — Я женюсь, — сказал он медленно.

Она рассмеялась.

Он прижал ее к себе:

— Мурочка, не смейся. Я правда женюсь. Я женюсь, и у тебя будет новая, — он остановился, подыскивая слово, — у тебя будет новая мама.

Мария смотрела на отца, стараясь понять. Какая новая мама? Откуда? На помощь из памяти вдруг вынырнули сказки.

— Мачеха! — крикнула Мария. — Мачеха. Не хочу.

— Она будет тебя очень любить. Ты увидишь, как весело будет.

Но Мария продолжала кричать:

— Не хочу, не хочу мачехи!

Она вырвалась из рук отца и топнула ногой.

— Не хочу, и этого не будет! — крикнула она и побежала в дом.

В кухне никого не было. Она подошла к шкафу.

— Карлики, — позвала она. — Карлики.

Под шкафом что-то завозилось, и несколько голов в красных остроконечных колпаках выглянули из-за него:

— Что прикажешь? Почистить? Помыть?

Мария протянула к ним руки:

— Помогите мне, карлички. Папа хочет жениться на мачехе. Я не хочу. Не надо. Помешайте.

Карлики совсем вылезли из-под шкафа и уселись на пол вокруг Марии.

— Жениться на мачехе? Это плохо.

— Помогите, — просила она.

Карлики грустно качали головами в красных колпачках.

— Как помочь? Они злые, мачехи. Они ведьмы. С ними трудно бороться.

— Ах, пожалуйста, — всхлипнула Мария. — Я — сиротка.

Карлики глубоко и горестно вздыхали, совсем как ветер, шелестящий старыми газетами на чердаке.

— Мы попробуем. Ты не плачь, — утешали они.

— Можно горох на полу у нее рассыпать, она ногу сломает, — предложил один карлик.

— Не годится, — перебил другой. — Хромоножкой только злее станет.

— Можно было бы ее в ворону превратить или лучше в кофейную мельницу.

— Не поддастся. Она ведьма.

Мария громко плакала:

— Неужели ничего нельзя?

— Подожди. Мы придумаем. — Карлики потерли лбы. — Придумаем. Изведем ее.

— Обещаете? Честное слово?

Карлики как по команде сняли свои колпачки и наклонили головы:

— Обещаем. Честное слово. Или мы, или она.

Мария забила в ладоши:

— Ах, какие вы милые, карлички! Спасибо, спасибо!

— А ты иди играть. И не думай об этом.

Но Мария все еще не совсем верила.

— Так не будет мачехи?

— Не будет, — хором ответили карлики и быстро шмыгнули обратно за шкаф.

В кухню входила Жанна. Глаза ее были красны.

— Бедная маленькая барышня.

Мария рассмеялась:

— И совсем не бедная.

— Разве папа не сказал вам?

— Сказал, но мачехи не будет.

Жанна покачала головой:

— Будет. Уже день свадьбы назначен. Если бы не вы, я сегодня же отказалась бы от места. Стыдно служить у такой.

— А я говорю — не будет мачехи. Не плачь, Жанна. Не будет, увидишь.

Каждый вечер Мария совещалась с карликами. И карлики говорили:

— Все устраивается. Мачехи не будет.

VII

Наконец настал день свадьбы.

Мария проснулась рано. В открытое окно светило солнце и заглядывали зеленые ветки лип.

Не может быть, чтобы в такой веселый, солнечный день пришла мачеха. Нет, это невозможно. Карлики устроят. Ведь они обещали.

Жанна принесла ей молоко.

— Вставайте, маленькая барышня, — сказала она грустно.

Мария спрыгнула с постели.

— Папа велел вам белое платье надеть. Все-таки праздник.

— Конечно праздник, — согласилась Мария. — Достань мои белые туфельки и голубой пояс.

Она сбежала вниз. Отец уже сидел в столовой. Он был очень бледен.

— Хочешь поехать в церковь, Мурочка?

— Конечно хочу.

Ведь надо посмотреть, как карлики будут расправляться с ведьмой.

Отец погладил ее по голове:

— Спасибо тебе, Мурочка, ты умница и не мучаешь меня. Мне и так тяжело.

Церковь была совсем пуста. Сквозь высокие пестрые окна пыльными лучами падало солнце. Торжественное и непонятное пение улетало под своды потолка. Желтое пламя свечей таинственно колыхалось.

Мария сидела на первой скамье.

Таубе и Розина стояли перед алтарем, и за ними четыре шафера — работники Таубе. На Розине было белое платье и длинная белая вуаль. Она выглядела очень молодой и совсем не похожей на ведьму. Скорее на фею. Но Мария знала: она прикидывается.

Служба тянулась долго. Мария ждала. Когда же наконец покажутся карлики? Но их все не было, и Мария начала потихоньку плакать. Карлики обманули.

Венчанье кончилось. Таубе и Розина пошли к выходу. Мария тихо плакала, прижимаясь щекой к спинке скамьи.

Один из работников подошел к ней.

— Что же вы, маленькая барышня? — Он поднял ее на воздух. — Пойдем поздравим папу и маму.

Но Мария забилась на его руках:

— Не хочу, не хочу.

— Мурочка, — позвал отец.

Розина посмотрела на нее.

— Какая капризная девочка, — сказала она равнодушно.

Мария обхватила руками шею работника и затихла. Карлики обманули, ведьма победила. Кричи не кричи, не поможет теперь.

В церковь доносился глухой гул, будто шум моря. Они вышли на паперть. Вся деревня столпилась в церковном саду и ждала их.

— Вот они! Вот они! — Со всех сторон тянулись гримасничающие лица. Широко открытые рты кричали: — Невеста! Видели вы такую невесту? А жених, жених!

И вдруг грянула оглушительная дикая музыка. Почтальон бил в барабан, Троншар, вспотевший и красный, изо всех сил дул в игрушечную трубу, рядом аптекарь стучал разливательной ложкой в медную кастрюлю. Женщины визжали, собаки лаяли. Кто-то привел козла, и козел отчаянно блеял. Все трещало, гремело, звенело.

— Невеста! Вот так невеста! — хохотала толпа.

Мария прижалась к груди работника и зажмурилась.

И вдруг из-под самых ног Троншара выскочил карлик в красном колпачке.

— А? Что? Надули? — торжествующе пискнул он. — Это мы устроили! — И побежал дальше.

К нему подбежал второй