Ямата кивнул, словно признавал правильность совершенной сделки.

– Хай, я действительно сделал все это, причем от меня не потребовалось особых усилий. Скажите мне, Кога, неужели вы считаете, что трудно убедить политического деятеля сделать что-то?

– А ваши друзья, Матцуда и все остальные?

– Время от времени все нуждаются в твердой руке, – ответил Ямата. Почти все, подумал он, но промолчал. – Когда все это завершится, у нас будет полностью интегрированная экономика, два надежных и могучих союзника, и со временем наша торговля снова расширится, потому что мир нуждается в наших товарах. – Разве сидящий перед ним политик не видит этого? – подумал Ямата. Не понимает грядущей выгоды для нации?

– Неужели вы настолько плохо знаете Америку? – вырвалось у Коги. – Наши теперешние проблемы начались с того, что в автокатастрофе погибла одна-единственная семья. Американцы не похожи на нас. Они думают не так, как мы. У них другая религия. В американской жизни процветает насилие, и в то же самое время они почитают правосудие. Они испытывают уважение к тем, кто сумели разбогатеть, однако корни их культуры уходят в идеалы. Неужели вы не понимаете этого? Они никогда не согласятся с тем, как вы обошлись с ними! – Кога сделал паузу. – А ваш план относительно России – вы действительно считаете, что…

– Что Китай поможет нам? – улыбнулся Ямата. – Общими силами мы справимся с Россией.

– И после этого Китай останется нашим союзником? – спросил Кога. – Мы убили двадцать миллионов китайцев в ходе второй мировой войны. Их политическое руководство не забыло этого.

– Мы нужны им, и они знают, что мы нуждаемся в них. А вместе…

– Ямата-сан, – прервал его Кога, вежливо и спокойно, потому что привык именно так вести разговор, – в политике вы разбираетесь не так хорошо, как в бизнесе. И это приведет вас к катастрофе.

Ямата ответил ему так же вежливо и спокойно:

– А вас это уже привело к государственной измене. Мне известно, что вы встречались с американцами.

– Не правда. Я не разговаривал ни с одним американским гражданином на протяжении нескольких недель. – Ответ, полный возмущения, не прозвучал бы более убедительно, чем эти полные достоинства слова.

– Ну что ж, в любом случае вам придется некоторое время воспользоваться моим гостеприимством, – заметил Райзо. – Мы увидим, насколько я неграмотен в политических вопросах. Через два года я займу пост премьер-министра, Кога-сан, а Япония превратится в сверхдержаву. – Ямата встал. Его огромная квартира занимала весь верхний этаж сорокаэтажного небоскреба, и. отсюда открывалась панорама, достойная богов Олимпа. Промышленник встал и подошел к огромным, во всю стену от пола до потолка, окнам, глядя на город, которому скоро суждено стать его столицей. Жаль, что Кога не понимает, как в действительности все происходит. Но сейчас Ямате нужно вернуться на Сайпан и начать там восхождение к политическим высотам. Он обернулся.

– Вы будете свидетелем грандиозных событий, а пока останетесь моим гостем. Ведите себя, как от вас потребуют, и не будет никаких проблем. Попытаетесь скрыться отсюда, и ваше тело, разорваннное на куски, будет найдено у какой-нибудь железной дороги с запиской, в которой вы извиняетесь за совершенные вами политические ошибки.

– Этого удовольствия я вам не доставлю, – холодно заметил бывший премьер-министр.

Щеренко намеревался встретиться сам, но неотложные дела помешали ему. Оказалось, что все обернулось к лучшему. Сообщение поступило на дискете от его самого высокопоставленного агента, заместителя директора СУОБ – Следственного управления общественной безопасности. Какими бы неприятными ни были личные привычки этого человека, он оказался проницательным политическим наблюдателем, хотя и слишком многословным в своих докладах и оценках ситуации. Японские военные, сообщил он, ничуть не расстроены происшедшими событиями и открывающимися перед ними перспективами. Озлобленные годами существования под унизительным названием «силы самообороны» и униженные тем, что во мнении общественности им отведена роль защитников от мифического Годзиллы и прочих невероятных киномонстров (причем всякий раз они оказывались побежденными), военные считали себя хранителями гордых традиций древних японских воинов, и вот наконец после прихода к власти достойного политического руководства им представилась возможность продемонстрировать все, на что они способны. Получив образование главным образом в американских училищах и академиях, переняв американский профессиональный опыт, старшие офицеры оценили ситуацию и объявили всем, кто пожелали их слушать, что они в состоянии одержать верх в этой ограниченной войне и, продолжил руководитель СУОБ, по их мнению, шансы завоевать Сибирь очень высоки.

Эта оценка и доклад двух агентов ЦРУ были немедленно переданы в Москву. Итак, в японском правительстве существуют разногласия и по крайней мере в одном из его департаментов более или менее трезво оценивают обстановку. Это было приятно русскому разведчику, но он тут же вспомнил, что в 1939 году руководитель немецкой разведки по имени Канарис сделал то же самое и потерпел полную неудачу, пытаясь убедить руководителей Германии. Русский разведчик намерен был нарушить эту историческую традицию. Единственная возможность предупредить войну заключается в том, чтобы не дать ей разрастись. Щеренко не был согласен с теорией, будто дипломатия способна удержать мир от войн, зато придерживался мнения, что надежные разведданные и решительные действия не дадут им зайти слишком далеко, особенно если у политических деятелей есть стремление осуществить необходимые действия. Его, однако, беспокоило, что это стремление должны продемонстрировать американцы.

* * *

– Мы дали операции название «Зорро», господин президент, – произнес Робби Джексон, перелистывая обложку и открывая первую схему. Государственный секретарь и министр обороны тоже находились в центре управления боевыми действиями вместе с Райаном и Арни ван Даммом. Члены кабинета министров были обеспокоены, но такое же беспокойство испытывал и заместитель начальника J-3. Райан кивнул, давая знак продолжать.

– Цель операции заключается в том, чтобы нарушить командную структуру противника, устраняя тех отдельных лиц, которые…

– Вы хотите сказать, что собираетесь убивать их? – прервал его Бретт Хансон. Он посмотрел на министра обороны, лицо которого застыло, словно каменная маска.

– Мистер Хансон, нам запрещено наносить удары по мирному населению Японии. Это означает, что нельзя разрушать японскую экономику. Нам запретили уничтожать мосты в их городах. Военное руководство противника слишком децентрализовано по месту своего пребывания, чтобы…

– Мы не можем так поступать, – снова прервал его Хансон.

– Господин государственный секретарь, – заметил ледяным тоном Райан, – давайте сначала все-таки узнаем, в чем заключается план операции, прежде чем заявлять, что можно делать и чего нельзя.

Хансон недовольно кивнул, и Джексон продолжил свой доклад.