А музыканты играли все быстрее. Аэлина и Рован кружились так, что очертания их фигур расплывались. От чего освобождалась королева, чтó навсегда оставляла позади, знала только она.

Вся изюминка танца была в его завершении. Достигнув неистовой быстроты, музыка внезапно обрывалась. Аэлина и Рован и здесь были безупречны. Они замерли на месте, а потом королева обняла и поцеловала своего принца.

Несарина и сейчас улыбалась, вспоминая их танец и временно забыв про саднящие ноги. Она стояла в пыльной комнате, где дети хагана устроили себе нечто вроде штаб-квартиры, и слушала их разговор.

– Верховная целительница сказала, что дней через пять исцеление наших солдат полностью завершится, – говорил принц Кашан, обращаясь к брату, сестре и Дорину, которого позвали на встречу.

– И тогда вы покинете Террасен? – Дорин улыбнулся с оттенком грусти.

– Не все, но бóльшая часть, – ответил Сартак, в чьей улыбке тоже сквозила грусть.

Война не помешала, а может, помогла им сдружиться по-настоящему. Такая дружба не ослабнет, когда они окажутся на разных континентах.

– Мы тебя пригласили, поскольку у нас к тебе весьма необычная просьба, – пояснил Сартак.

Дорин вопросительно посмотрел на принца.

– Когда мы были в Ферианской впадине… – Сартак поежился. – Наши руккины обнаружили драконьи яйца. Они там просто валялись без присмотра. Среди местных служителей нашлись готовые помочь. Словом, наши хотели бы там остаться, подождать, когда вылупятся маленькие дракончики, чтобы потом их растить и обучать.

Несарина удивилась не меньше Дорина. Она впервые слышала о драконьих яйцах.

– Я думала, руккины не любят надолго улетать из родных гнезд, – вырвалось у нее.

– Это совсем молодые ребята, – улыбнулся Сартак. – Их немного. Человек двадцать пять. – Он повернулся к Дорину. – Но поскольку Ферианская впадина находится в твоем королевстве, они просили меня узнать, позволишь ли ты им остаться после нашего отъезда.

– Почему бы и нет? – Судя по блеснувшим глазам, у Дорина возник замысел, который он пока предпочел утаить. – Передай им, что я почту за честь. А то Ферианская впадина всегда казалась зловещей дырой.

– Только пусть не думают потом лететь на своих драконах домой, – проворчала Хасара. – Мне зрелища этих тварей хватило на всю жизнь.

Кашан щелкнул ее по макушке. Принцесса оскалила зубы. Несарина засмеялась, но смех быстро смолк, когда она увидела, что Дорин и ей улыбается с оттенком грусти.

– Похоже, я теряю второго капитана королевской гвардии, – сказал адарланский король.

– Я…

Несарина опустила голову. Она никак не ждала такого разговора. Во всяком случае, сейчас.

– Но зато я рад, что на Южном континенте у меня появится дружественная королева.

Несарина покраснела. Щеки ее стали почти пунцовыми, когда Сартак, усмехаясь, сказал:

– Бери выше. Не королева. Если по вашим меркам, императрица.

Несарина съежилась. Сартак, а вслед за ним и Дорин засмеялись.

– Спасибо тебе, Несарина Фелак, – сказал Дорин, крепко ее обнимая. – За все, что ты сделала.

У Несарины сдавило горло, и в ответ она просто обняла Дорина.

Когда король ушел, а проголодавшиеся Кашан и Хасара отправились искать еду, Несарина накинулась на Сартака:

– Императрица? Скажешь тоже!

Глаза Сартака весело сверкнули.

– Позволь тебе напомнить, Несарина Фелак, что мы победили в войне, – сказал он, крепко обнимая бывшего капитана королевской гвардии. – А теперь мы возвращаемся домой.

Несарина подозрительно шмыгнула носом. Таких чудесных слов она еще не слышала.

Шаол вертел в руках письмо, так и не решаясь вскрыть. Где-то час назад его принес мальчишка-гонец. С тех пор как Дарро прибавилось работы, у Венги появилась целая армия юных гонцов, которой она деловито командовала. Шаол лишь взял письмо, поблагодарил мальчишку и вернулся к себе.

Как и большинство помещений замка, комната была обставлена скудно и выглядела уныло. Шаол сидел на кровати, смотрел на помаргивающее пламя свечей и никак не мог себя заставить сломать красную восковую печать.

Скрипнула дверь, вошла Ириана. Вид у нее был усталый, но глаза радостно сверкали.

– Тебе не мешало бы выспаться, – сказала она мужу.

– А тебе тем более, – Шаол указал на ее живот.

Ириана отмахнулась. С такой же легкостью она отмахивалась, когда ее пытались называть «спасительницей» и «героиней Эрилеи». А когда, проходя по коридорам, Ириана ловила чей-то благоговейный взгляд и видела в чьих-то глазах благодарственные слезы, она просто хмурилась.

Шаол гордился женой и знал, что обязательно будет рассказывать сыну или дочери о необыкновенной смелости и потрясающих способностях матери.

Ириана подошла к окну, где на подоконнике стояли кувшин с водой и таз. Она вымыла руки, затем лицо. Город затих, уснув после долгого дня разнообразных дел, из которых складывалось восстановление Оринфа. Самое удивительное, дикари из Белоклычьих гор не поспешили вернуться к себе, а остались помогать. Шаол заверил их, что такой жест доброй воли непременно будет вознагражден. Мысленно он уже намечал земли, которые отдаст соседям, чтобы детей в Аньеле больше не пугали страшными дикарями.

– От кого письмо? – спросила Ириана.

– От матери, – нервно сглатывая, ответил Шаол.

Ириана замерла. С наспех вытертого лица капала вода.

– От твоей… Почему же ты до сих пор не вскрыл письмо?

– Не всем, знаешь ли, хватает смелости расправляться с валгскими правителями, – пожал плечами Шаол.

Ириана изумленно посмотрела на мужа и, насухо вытерев лицо, присела рядом.

– Хочешь, я вскрою письмо и прочту первой? – предложила она.

Да, он этого хотел. Ненавидя собственное малодушие, Шаол молча протянул Ириане письмо.

Ириана сломала печать, развернула пергамент. Ее золотистые глаза забегали по строчкам. Шаол стучал пальцем по колену. В иное время он начал бы ходить взад-вперед. Но Ириана сегодня потратила на исцеление столько магической силы, что ему нечего и пытаться встать. Он и так еле доковылял с тростью до их комнаты, где тут же плюхнулся на кровать.

Ириана перевернула лист и прочла написанное на обороте. Когда она закончила чтение, по ее щекам катились слезы.

– Тебе обязательно нужно прочесть это самому.

– Я потом прочту. А ты… перескажи мне содержание.

Ириана вытерла слезы. Губы у нее дрожали, но глаза сияли от неподдельной радости.

– Твоя мать пишет, что любит тебя и очень по тебе скучает. И еще: если мы с тобой не против, она бы хотела пожить у нас. И твой брат Террин тоже.