я. Действительно, все годы я ездил отдыхать дней на пятнадцать-двадцать в декабре или в январе – за прошлый год. Но были и такие годы, когда вообще в отпуск не ездил. А тут вдруг такое решение! Оно, конечно, звучало заманчиво, но в то же время, с учетом полученного опыта, воспринималось с недоверием. И вдруг действительно я получаю путевки на жену и на себя в Гурзуф. Мало того, начмед армии звонит мне и говорит, что в Гурзуфе уже заказали номер: «Можете брать детей и ехать». Я был на седьмом небе. А дома вообще ликовали. Звоню командарму и благодарю его от себя и семьи. Откровенно сказал ему, что даже не верится, хотя путевки в руках. – Вот так будет всегда – только летом и на море! – подвел черту Виктор Георгиевич. Все это происходило в середине августа 1964 года. Мы собрались, благополучно добрались с берега Белого моря до берега Черного, то есть от Кандалакши до Гурзуфа. Все – как в сказке. Даже двухкомнатный номер. Проходят первые сутки. Мы плаваем, загораем, вдыхаем ароматы чудесного приморского парка нашего санатория. Проходят вторые сутки – все вроде спокойно, но на душе что-то тревожно. Однако уже расхрабрились и на третьи сутки после обеда мы решили пройти по всему гурзуфскому побережью и изучить, кто и как здесь представлен. Впечатлений было много. После интересной прогулки зашли в столовую, поужинали и отправились к себе в номер. А здесь нас ожидал сюрприз – дежурная вручила сразу две телеграммы. Обе приблизительно одинакового содержания, но одна из Ленинграда за подписью командующего войсками округа, а вторая – из Петрозаводска за подписью командарма. Было сказано, что уже завтра Главная военная инспекция начинает проверять дивизию и что я должен немедленно прибыть к месту службы.

Я ничего не мог понять. Ведь всем хорошо известно, что о начале инспектирования с перечислением конкретных дивизий становится известно за 7—10 дней. А здесь – всего за двое суток?! До моего отъезда в отпуск наверняка было известно, что нашу 54-ю мотострелковую дивизию тоже будут инспектировать. Почему же меня отправили в отпуск? Но как бы я ни возмущался, однако время дорого, надо действовать. Вдруг приходит дежурная и приносит еще одну телеграмму – уже из Кандалакши за подписью заместителя командира дивизии. Она подтверждала две первые. Я отправился с этими телеграммами к начальнику санатория. Он дал мне машину добраться до аэропорта и в моем присутствии связался с комендантом города, который пообещал лично втолкнуть меня в какой-нибудь самолет на Мурманск. А из Мурманска буду пытаться любым ночным поездом добраться до Кандалакши.

Сейчас, вспоминая эту операцию, сам не верю, что все произошло так четко. В Симферополе на аэровокзале меня действительно ждал комендант города, полковник. Шла посадка на мурманский самолет. Он уже договорился о том, что меня возьмут. Я на всякий случай держу с собой телеграмму. За билет я расплатился уже на борту самолета. Через три часа уже был в Мурмашах – это аэродром южнее Мурманска. На такси добираюсь до железнодорожного вокзала. Но дежурный комендант говорит, что кроме поезда «Мурманск – Москва», других нет. А он приходит в Кандалакшу на час позже в сравнении с поездом «Москва – Мурманск», с которым приезжает инспекция. Меня это не устраивает. Начинаем перебирать товарные поезда. Один отправляется через час и в Кандалакше останавливается. Приходит за полтора-два часа до прихода поезда из Москвы. Это было прекрасно! Дежурный комендант передал меня какому-то железнодорожному начальнику, а последний привел прямо к товарняку, познакомился с бригадой на тепловозе, предупредил, что я поеду до Кандалакши, затем отвел на тормозную площадку в середину состава. Там никого не было. Минут десять – пятнадцать посудачили. Тут подошел мужичок в брезентовом плаще, бросил на площадку свою сумку и сверток, зажег и подвесил фонарь. Разговорились. Оказалось, что мы ждем именно его. Величали его Петром. Он сам сказал мне с гордостью: «Я хоть и не Великий, но Петр». Железнодорожный начальник, распрощавшись, ушел, и мы остались вдвоем. Петр обошел весь состав, постукивая молоточком по колесам и куда-то заглядывая. В установленное время состав дернулся и, набирая скорость, покатился.

Петр, скептически посмотрев на мою легкую одежонку, развернул свой сверток, достал такой же, как у него, плащ и дал мне:

«Набрось на плечи – без него продует насквозь. Не бойся, там никаких паразитов нет». Последнее он добавил, когда я начал внимательно рассматривать эти брезентовые доспехи – плащ с капюшоном, который пристегивался. Я, естественно, поблагодарил и надел. Петр кое-что поправил и, любуясь своей работой, оценил:

«Вот теперь нормально».

До Кандалакши наш товарняк пролетел без единой остановки.

Петр оказался неразговорчивым, да и у меня не было желания говорить о чем-то постороннем – все мысли были в Кандалакше.

Правда, кое-что я выяснил. Оказывается, сам он родом из Медвежьегорска, а свояк его – сверхсрочник, механик-водитель танка – служит в учебно-танковом батальоне в Пиндушах, где я когда-то проходил курсы танкистов (я припомнил этого старательного и опытного старшего сержанта). Кроме того, я понял, что состав в основном предназначен в Харьков (в порту загружали какое-то оборудование), но вторая половина будет отцеплена в Петрозаводске. Вот почему сам Петр и располагался в месте расцепки.

В Кандалакшу прибыли около двух часов ночи. Распрощался с Петром, как с родственником. Пожелал ему всего наилучшего, пригласил в гости в Кандалакшу. Он все улыбался своим щербатым прокуренным ртом и ничего не говорил. Лишь в конце выдавил:

– Ну, бывай…

Я отправился в военный городок пешком – так быстрее, чем звонить от коменданта и вызывать машину. Шел, так же как летел и ехал, и «перебирал все косточки» своим вышестоящим начальникам. Ну, неужели нельзя все сделать по-человечески, предупредить заранее?

Это хорошо, что мне так повезло с перекладными. А если бы не было самолета или не посадили – ведь все билеты были проданы за месяц, это август, время массовых отпусков. А если бы не было вообще никакого поезда? Да в конце концов, я лично обязан же подготовиться!

Иду, а сам смотрю на военный городок: во всех окнах свет, все улицы освещены. Внутри снуют легковые машины. Кругом люди.

Захожу на контрольно-пропускной пункт, меня останавливают вопросом: – А вы к кому?

– То есть как к кому?! К себе. Я же командир дивизии полковник Варенников. Вы что?!

– Ox, извините, товарищ полковник, не узнали. Но откуда вы такой?

До сих пор вспоминаю этот вопрос моих солдат и сопоставляю его с вопросом милиционеров к Борису